Хроники империи, или История одного императора

И негодование ее было совершенно справедливым. С тринадцати лет Илис все время от кого-то пряталась, но от нее не прятался никто. Путешествуя по городам и королевствам, она знакомилась с множеством людей. С кем-то из них завязывались дружеские отношения, с другими, наоборот, возникало чувство острой взаимной неприязни. Но, расставшись с очередным приятелем (или приятельницей) Илис никогда не испытывала желания разыскать его снова и узнать, как он поживает.

Совсем по-другому дела обстояли с касотским князем Рувато Слооком. Получив от него два года назад письмо, общий смысл которого сводился к фразе: "Прощайте, Илис, мы с вами больше не увидимся", Илис испытала новое для себя ощущение. На душе у нее заскребли кошки, и неожиданно захотелось плакать… Впрочем, сентиментальное состояние скоро прошло, вместо него нахлынула привычная злость на касотца, который, как всегда, наводил тень на плетень. Больше всего Илис взбесило то, что он даже не счел нужным объясниться, сообщил только, что обстоятельства вынуждают его покинуть столицу.

Уже одно это настораживало: Рувато, страшный домосед (хотя и вынужденный), собирался куда-то уезжать! Обстоятельства, побудившие его к этому, должны были быть весьма необычные и серьезные. Илис свела все к двум словам: что-то стряслось.

Сунуться в Эдес лично она не рискнула, не хотелось сталкиваться с Барденом. Поэтому она принялась добывать сведения через осведомителей, задействовав свои новоприобретенные связи в материковой Сумеречной гильдии. Процесс затянулся. Действовать пришлось через длинную цепочку информаторов всех мастей, сама Илис не сидела на месте дольше двух месяцев, и ее приходилось каждый раз разыскивать заново; к тому же Рувато явно осознанно и тщательно скрывался. Илис попеременно злилась и грустила, несколько раз порывалась бросить поиски, но тяга к касотскому знакомцу была очень уж велика.

И вот, наконец, в один прекрасный день ей сообщили, что в неком старинном, но крайне запущенном и ветхом медейском поместье живет человек, внешность которого весьма точно подпадает под описание Рувато Слоока. Имя он носит, разумеется, совершенно другое, ведет жизнь тихую и очень уединенную, никуда не ездит и никого у себя не принимает, держит единственного слугу и выдает себя за мелкого обедневшего медейского аристократа. Сильно обветшавший дом находится в глухом месте, в стороне от наезженных дорог, хотя и не слишком далеко от столицы. Илис тут же воспрянула духом, наградила информатора золотом и отправилась в медейскую столицу. Там она наняла экипаж и поехала в гости к загадочному обедневшему аристократу, не сообщив заранее о своем визите.

Место и впрямь оказалось глухое. Старые мощные деревья так плотно обступали дом, что его совершенно невозможно было заметить с дороги. Если бы Илис не указали точно, где нужно свернуть, она проехала бы мимо. И вот она, выскочив из экипажа и заплатив вознице, стояла посреди заросшего бурьяном двора и в недоумении оглядывалась по сторонам. Все, что она видела, настолько не состыковывалось с ее представлениями о светском, едва ли не манерном, Рувато, что Илис даже подумала, уж не дали ли ей ложную информацию. Но экипаж уже уехал, отступать было некуда, и она решительно поднялась по трем ступеням ветхого крыльца и постучала в дверь.

Долго никто не открывал, и она начала уже думать, что дом соответствует первому впечатлению, и хозяева давно оставили его. Для очистки совести она поколотила по двери еще с минуту, размышляя, как опрометчиво она поступила, отпустив экипаж, но тут дверь дрогнула и медленно отворилась. Илис оказалась лицом к лицу с пожилым неприветливым мужчиной. Одет он был скорее как крестьянин, а не как слуга аристократа, хоть и обедневшего.

— Что вам угодно, барышня? — спросил он по-медейски, тоном еще менее приветливым, чем его лицо.

— Мне угодно видеть твоего хозяина, — радостно известила его Илис, широко улыбаясь своей дежурной улыбкой.

— А вы кто такая будете? — осведомился слуга без малейшего почтения. — Хозяин никого не принимает.

— Меня примет, — заявила Илис без особой, впрочем, уверенности. Чтоб Рувато держал при себе такого грубого неотесанного слугу?.. — Скажите ему, что приехала Илис Маккин.

Слуга ушел, не пригласив гостью войти в дом, но Илис вошла и без приглашения. Внутри было чисто, но очень сумрачно; обстановка была самой простой, почти деревенской. Недоумение Илис росло.

Из боковой двери торопливо вышел человек, при взгляде на которого все сомнения Илис тут же развеялись. Это был Рувато. Он показался ей похудевшим и побледневшим, и камзол на нем был какого-то провинциального покроя, из темного сукна; только глаза остались прежними — светлыми и ясными. На лице его застыло выражение крайнего изумления, выражение почти страдальческое. Она думала, что он бросится к ней, но он сдержался и спросил только:

— Откуда вы тут взялись, Илис?!

— Хорошенький прием, — надулась Илис. — Я два года по крупинкам собирала информацию о вас, а вы меня так встречаете! Как не стыдно!

— Вы что — искали меня?