Хроники Интерсиса. Книга 2: На пути в бездну (СИ)

— Я, ваше высочество, — отозвался граф Марк Астинийский. — Все-таки, у них моя дочь, а потому я настроен сегодня на победу.

"Интересна, как там Кларисса, жива ли? Или после смерти Лариэса наложила на себя руки от горя"? — невпопад подумал принц. — "Жаль, конечно, что не удалось распробовать ее… Эх, но к такой любви не подступиться, увы"…

Он тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли и произнес:

— Тогда центр на вас, господин Пьюрхарт.

— Так точно, — коротко ответил Щит королевы.

— Вот и славно, — подытожил принц. — Пусть воины займут свои позиции, а маги начнут подготовку к формированию кругов. Мислия, полагаю, ты возьмешь командование над сковывающими?

— Да, ваше высочество.

— Действуйте по обстановке, старайтесь прикрывать нас от атак чародеев Вороньего Короля, и — если останутся силы — гарпий.

— Не смеши меня, сын!

Гнев являлся обычным состоянием матери в последние недели, но Таривас умел определять его оттенки и многообразие. Вот сейчас королева была взбешена и возмущена одновременно. Пожалуй, к этим двум чувствам можно было добавить толику гордости.

— Гарпии? Мы сметем их первой же атакой. Эти пернатые нелюди могут именовать себя детьми неба, но сегодня я покажу им, кто на самом деле повелевает небесами!

— Ваше высочество, — вмешался Амандус, — прошу не забывать про его светлость.

Скрежет зубов ясно дал понять, что именно королева думает о своем мятежном брате.

— Их двое, нас — почти пять десятков, — эти слова королева произнесла на тон ниже, медленно и тягуче, чуть растягивая слова, что выдавало крайнюю степень злости. — Как думаешь, чья магия окажется сильнее?

Таривас поспешил направить гнев матери в нужное русло:

— Матушка, пора ли нам уже выдвигаться?

— Пора, — согласилась королева.

"Бешенство и усталость? Нет, бешенство и жалость, а также — злость на кого-то другого, наверное, на Корвуса".

Его конь тронулся — телохранитель взял поводья, и Таривас обратился в слух, пытаясь без глаз определить дыхание огромной армии, ее пульс и ритм, с которым бились сердца десятков тысяч людей.

А ведь еще совсем недавно ему было достаточно бросить на них беглый взгляд, чтобы понять, кто слаб духом, кому нужна поддержка, а на кого можно всецело положиться.

Было тихо, неестественно тихо для места, на котором вот-вот должно было сойтись столько народу. Вдалеке слышалось тихое ржание — то приближались кони парламентеров вороньего короля.

Еще несколько тягучих и томительных минут, а затем злой голос матери:

— Не ожидала, что у тебя хватит наглости лично прийти сюда, старая ворона.

— Доброго дня, ваше высочество, — раздался в ответ сухой и неприятный голосу, — прошу прощения, но не могу пожелать вам здравия.

* * *

Корвус закончил приветствие и выжидающе уставился на пышущую яростью королеву.

Кэлиста так и осталась взбалмошной и глупой девчонкой, несмотря на то что успела встретить уже тридцать восьмой день рождения.

Стихийные маги вообще очень часто становились рабами страстей, но Роза Юга, пожалуй, выделялась даже на их фоне.

"И, тем не менее, эта глупая девчонка заманила в ловушку твоих друзей и приложила руку к смерти дочери", — возразил внутренний голос, и чародей скрипнул зубами, радуясь, что маска прячет нижнюю — изуродованную — половину лица.

Ему очень хотелось сотворить с Кэлистой что-нибудь нехорошее, но увы, позволить себе такое он попросту не мог, а потому — делал вид, что все в порядке. У Корвуса вообще хорошо получалось скрывать эмоции от окружающих, научился за прошедшие века.

Затем он перевел взгляд на принца и не без злорадства отметил повязку на его глазах. Мелкое и ничтожное, чувство удовлетворения от свершенной мести все-таки нашло лазейку в глубине души Древнего и тот безжалостно затоптал его. Он уже наломал достаточно дров, поддавшись необузданной злобе. Последняя попытка окончить дело без рек крови должна пройти под знаком холодной логики, а не чувств.

Впрочем, Кэлиста явно не разделяла это его убеждение — ярость, переполнявшая королеву, готова была вот-вот обрушиться на головы ее врагов огненным дождем… Хотя нет, скорее, ураганом. А вот Амандус — этот хитрый лис — напротив, выглядел невозмутимым и абсолютно бесстрастным, точно его собственное благополучие и не ставилось на карту сегодня, точно война с Волукримом представлялась ему чем-то незначительным, мелким.

"А может, Изегрим был прав, говоря, что я слишком давно не напоминал миру о себе, не заставлял людей трястись от страха"? — подумал Корвус. — "Меня перестали бояться, и вот к чему это привело".

Древний знал, что страх — куда более надежное средство добиться подчинения, нежели любовь, но по мере возможности старался не прибегать к нему понапрасну, считая, что кнут лучше всего чередовать с пряником. Возможно, действительно настало время огреть плетью одну не в меру ретивую лошадку.

Корвус не произносил ни слова, глядя на своих собеседников. Молчание затягивалось, и те начинали нервничать. Наконец, Кэлиста не выдержала.