Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

Эти события, возможно, не казались забавными в то время, но как только медсестры ушли на перерыв и обменялись историями, «мы увидели смешную сторону вещей», например доктора, который пришел с липким стетоскопом. Он осматривал старую даму и слушал ее легкие, но, когда встал, стетоскоп остался на теле больной. «Патока, – сказала она, – очень полезна при простуде!» [20] Дороти Хобен из Веллингтона, медсестра из добровольческого отряда во временном госпитале, созданном при бывшей Торндонской нормальной школе, вспоминала: «Однажды ночью санитары привезли толстую старую женщину, которая весила, должно быть, не меньше шестнадцати стонов[50] (100 кг) и была невероятно грязной. Мы думали, что на ней черные чулки, пока не обнаружили, что это грязь! Она была очень-очень больна. По крайней мере, бедная старая душа умерла чистой» [21].

В некоторых случаях новозеландская эпидемия испанского гриппа неожиданно пробуждала в людях хорошее. Пегги Кларк из Те Авамуту вспоминала:

«В самый разгар кризиса появился человек, назвавшийся врачом, который умело и самоотверженно работал с жертвами гриппа. Много лет спустя папа получил письмо из палмерстон-нортского суда с просьбой предоставить информацию об этом «докторе». Оказалось, что он бежал из тюрьмы Вайкерия в 1918 году и не имел медицинской профессии. Очевидно, он снова попал в беду. Папа с удовольствием написал в ответ, что восхищен работой этого человека во время эпидемии» [22].

В некоторых случаях безумие казалось единственным разумным ответом на продолжающийся ужас. Джин Форрестер, урожденная Куой, из Окленда, была членом Сент-Джонской бригады скорой помощи и работала в больнице скорой помощи, созданной в Мемориальном техникуме Седдона. «Один из пациентов Джины, описанный как индус, был в бреду и все время спрашивал, наступило ли уже четыре часа, так как тогда он должен был умереть. Пробило четыре часа, но он не умер. Он просто не мог смириться с тем, что не умер, и настолько обезумел в своем бреду, что его отправили в психиатрическую больницу» [23].

Морис О’Каллаган из Сент-Джонской бригады скорой помощи Окленда сделал ужасное открытие, когда его вызвали в дом в Грей-Линне: «Мы нашли человека, который был мертв три дня. Его тело лежало в постели, и его жена лежала в той же постели, не мертвая, но сошедшая с ума из-за смерти мужа; она не могла встать.» [24].

Медсестра Айви Ландрет из Оваки, Южный Отаго, вспомнила одну ужасную ночь, когда она была на дежурстве и узнала, что мужчина перерезал себе горло и умер. «Мой брат был одним из тех, кто занимался этим случаем. Я помню, как брат говорил, что за все время войны он никогда не испытывал ничего более ужасного, несмотря на то что сам он пережил потерю левой руки в бою при Пассендале» [25]. В Новой Зеландии, как и в других частях света, пандемия стала причиной многих трагических семейных сцен. В Куипапе, район Кэтлинс, медсестра Мэй Ньюман получила от полиции направление на работу в больнице скорой помощи. И это несмотря на то, что дом семьи Ньюман только что сгорел дотла, а Мэй должна была заботиться о своих оставшихся без матери братьях и сестрах. Однажды днем их брата Дугласа Ньюмана нашли лежащим без сознания на обочине дороги, а рядом с ним – его лошадь. Дугласа отвезли в больницу в Оваке, где выяснилось, что Мэй тоже стала пациенткой. Она дежурила в ту ночь, когда другой пациент порезал себе горло, и держала его голову, пока доктор накладывал швы.

Дуглас выжил, но когда пришел в себя, ему сказали, что Мэй скончалась. Дуглас утверждал, что она умерла из-за обязанностей медсестры, которые ей пришлось взять на себя. «Этот человек дышал прямо в лицо моей сестре, – сказал он, – и я думаю, что именно поэтому она подхватила чуму» [26].

Когда испанский грипп поразил семью Хокинсов, фермеров из Лаймхилле, недалеко от Уинтона, Саутленд, почти все заболели. Эдит Хокинс, в то время еще совсем маленькая, вспоминала, как ее мать отказывалась ложиться спать, но сидела со своим четырехмесячным сыном Джимом, у которого не было гриппа. Время от времени она посыпала раскаленные угли серой, чтобы окурить дом, и Эдит с удовольствием «смотрела на красивое цветное пламя» [27]. Семья вскоре поправилась за исключением отца, умершего 24 ноября, в возрасте всего тридцати трех лет.