Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 1

— Кахане, — вспоминает Кольчинский, — рассказал мне, что нацистское движение в Америке поднимает голову. В этой сфере я пошел бы на сотрудничество с кем угодно.

— Мне нужны смелые люди, — говорил Кахане, — готовые стрелять в наци без колебаний.

Я тоже считал, что приговор нацистам может быть только один: смерть. Кахане предложил финансировать поездку в Штаты моих людей. Я согласился. Мои ребята отправились в Чикаго. Кое-что сделали там без всякого участия Кахане, но об этом я не могу пока говорить…

Кахане и Кольчинский настолько сблизились, что перед выборами в кнессет 10-го созыва лидер Ках предложил своему союзнику второе место в предвыборном списке движения. Кольчинский отказался из-за своей принадлежности к партии Бегина.

В 1980 году, когда Кахане и его секретарь Барух Грин были арестованы на долгий срок по подозрению в создании нелегальных складов оружия, Кольчинский стал фактическим руководителем всего движения. Он не замещал Кахане, а просто приезжал каждый день в штаб Ках на улице Агриппас в Иерусалиме и принимал решения. Но недалеко уже было то время, когда Кольчинский сказал:

— Я сам человек крайних убеждений, и именно поэтому считаю своим долгом предупредить каждого: — Не идите за Кахане. Он — безумец.

Узнав Кахане ближе, Кольчинский стал обращать внимание на странности его поведения. Но лучше пусть об этом расскажет сам Кольчинский:

«Кахане не раз говорил мне, что он продолжатель дела древних израильских пророков. Его миссия — спасти народ Израиля. Он — посланник. Поэтому он всегда прав. И только он знает истину и что и когда надо делать. Он не выносит возражений и не терпит чужого мнения. Последнее слово всегда остается за ним. Когда кто-то из его клевретов осмеливается ему перечить, Кахане смотрит на нарушителя канонов тяжелым взглядом до тех пор, пока тот не начинает каяться.

Кахане не говорит, а изрекает. Не убеждает, а навязывает свои взгляды. Внезапно он впадает в транс. Начинает дрожать, дергаться. Остановившиеся глаза смотрят через голову собеседника куда-то в пространство. В эти минуты он особенно похож на безумца.

Все это производило на меня гнетущее впечатление, и я стал отдаляться от Кахане. Окончательный разрыв наступил после одной нашей беседы. Разговор зашел о левых в Израиле. Кахане впал в экстаз. Энергично взмахивая кулаком, кричал, что необходимо физически уничтожить этих отступников от веры. Я наивно спросил:

— Какой суд вынесет им смертный приговор?

— Не будет суда, — ответил Кахане с ужасающим спокойствием. — Я приму решение, а выполнят его мои люди.

Я был потрясен. В моем сознании не может уместиться такое: чтобы евреи убивали евреев. А Кахане тем временем продолжал:

— Первыми будут ликвидированы Меир Вильнер, Ури Авнери, Йоси Сарид и Шуламит Алони[38].

Тогда я спросил: — А где же граница? Где гарантия, что завтра ты не прикажешь убить меня, а послезавтра Менахема Бегина?

Кахане вскочил, как ужаленный.

— Бегин?! — крикнул он. — Этот предатель! Эта мумия, которую нужно повесить на площади Царей Израиля!

Это было уж слишком. Я Бегина знаю и люблю. И это ничтожество смеет так говорить о нем?

— Твоя идеология неотличима от нацистской, — сказал я ему. И навсегда ушел, хлопнув дверью».

12 августа 1986 года в восемь часов вечера тишину в Хевроне разорвали выстрелы и истошные вопли. Волнами накатывались вопли на улицы города, быстро заполнившиеся обезумевшими от ужаса людьми. Раздавались крики: «Кахане! Кахане! Они напали на наши дома!»

Жители Хеврона звонили в полицию и умоляли: «Приезжайте немедленно. В Хевроне начался арабский погром».

Это колеблющаяся тень мессии трансфера заставила выть от ужаса целый город…

Получив мандат на выборах в кнессет 11-го созыва, Кахане сказал на митинге своих сторонников:

— Сегодня — ночь исхода из Египта. А начиная с завтрашнего дня мы евреи, живущие в еврейском государстве. На следующих выборах мы получим уже восемь мандатов.

Толпа завыла. Десятки рук подхватили Кахане и понесли. Не к власти и славе, как думал он, а к смерти и забвению…

АТОМНЫЙ ЩИТ ДАВИДА [39]

Скорпион

Хмурое иерусалимское утро. Идет дождь, частый, игольчатый. У серого здания останавливается полицейская машина. Трое детективов в штатском выводят из нее невысокого человека в спортивной куртке. Журналисты с телекамерами снимают почти в упор впалые щеки, острый, чуть выдвинутый вперед подбородок и лихорадочно блестящие глаза, похожие на сливы. Через несколько часов весь мир впервые увидит этого человека в сводке теленовостей.

Это Мордехай Вануну, человек порвавший со своей семьей, отрекшийся от веры отцов и выдавший атомные секреты Израиля.

Весь январь 1988 года шел в Иерусалиме закрытый судебный процесс по делу Вануну. Процесс не был судебным фарсом, как утверждали враги и недоброжелатели Израиля. Подсудимый отнюдь не являлся сломленной жертвой, послушно играющей отведенную ей жалкую роль. Предатель, выдававший себя за праведника, пытался дискредитировать Израиль любой ценой, даже со скамьи подсудимых.