Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 2

«Сказать по правде, все мы тогда разозлились на шефа, — вспоминает один из участников того знаменательного совещания. — Мы думали, что Малхин настолько утратил чувство реальности, что дошел до абсурда». Сотрудники разведки не могли поверить, что человек столь жалкий и заурядный может оказаться резидентом.

— Он же полный идиот, — сказал кто-то, и все молча с ним согласились.

Малхин же, видя всеобщее уныние, разозлился:

— Разведчик должен знать, что внешность бывает обманчивой, — заметил он нравоучительно. — Кто этого не понимает, тому не место в разведке.

Соколов по долгу службы разъезжал по всей стране, встречался с израильскими и иностранными журналистами, бывал на официальных встречах и приемах. Были у него свои причуды. Например, Соколову очень нравились израильские девушки, и он охотно брал тремписток. Болтал с красавицами обо всем на свете, но никогда не задавал им вопросов разведывательного характера.

* * *

Медленно шло время. Действия Малхина были выверены с точностью хронометра. Петля вокруг Соколова затягивалась. Понимая, с каким утонченным интеллектом имеет дело, Малхин шел по следу с предельной осторожностью, боясь спугнуть дичь. Слежка за резидентом велась теперь лишь в четко определенных местах. Занимались ею лучшие из лучших. Они видели все, оставаясь невидимыми, бесшумно следовали за своим подопечным днем, и ночью.

Малхину уже давно стало ясно, что днем пресс-атташе развлекается, а по ночам работает. Ни одна деталь не ускользала от следивших за Соколовым внимательных глаз.

Было у него любимое кафе в Тель-Авиве. В нем пресс-аташе просиживал часами, просматривая газеты и бумаги.

Все проверялось: и кому Соколов оставлял чаевые, и кто подсаживался к его столику. Был составлен график передвижений «подопечного». Все его привычки тщательно изучались.

Малхин ждал в великом нетерпении, когда же Соколов сделает хоть одну ошибку, самую маленькую, что-нибудь такое, что можно было бы использовать, как нить Ариадны.

Соколов же вел себя так, словно что-то чувствовал. Он мог внезапно остановить машину и бесцельно прогуливаться рядом с ней минут двадцать, глядя перед собой светлыми глазами, словно прикованными к какой-то лишь одному ему видимой точке.

Однажды Малхину доложили, что «объект» прогуливается по улице Пинкус в северной части Тель-Авива.

Время было позднее. Огни фонарей цепочкой спускались к набережной, огненным пунктиром пересекая улицу Пинкус, которую Соколов аккуратно посещал каждый четверг. С явным удовольствием бродил вдоль небольшого сквера. Присаживался отдохнуть на скамейке под развесистым каштаном.

Уже много недель за этими непонятными прогулками следила оперативная группа. Малхин предполагал, что именно здесь, на улице Пинкус, Соколов готовится к осуществлению операции исключительной важности.

Ради этой операции, и только ради нее, он и был, возможно, послан в Израиль.

Руководители Мосада имели все основания полагать, что КГБ еще со времен британского мандата держит в стране нескольких агентов в «законсервированном» состоянии, так называемых «кротов». Кто знает, может, они годы потратили, чтобы пробиться на ключевые посты. И вот теперь Соколов приказал им действовать.

Кто они, эти люди? И сколько их? Один? Десять?

В оперативном штабе по приказу Малхина была составлена подробная карта улицы Пинкус. Все дома были обозначены. К каждому дому прилагался список жильцов. На этой улице проживали люди состоятельные: врачи, адвокаты, коммерсанты. Вначале никто не обратил внимания, что в одном из домов на третьем этаже находится квартира Израиля Бера, пользовавшегося полным доверием Бен-Гуриона, официального историка Армии обороны Израиля.

Внутреннее чутье подсказывало Малхину, что развязка близка. И когда Соколов появился на улице Пинкус не в четверг, по своему обыкновению, а в среду, начальник оперативного отдела понял, что все решится сегодня вечером. Соколов принимал последние меры предосторожности перед решающим шагом.

Малхин поспешил на улицу, которую мог с закрытыми глазами пройти вдоль и поперек. Было девять часов вечера. Влажный ветер, пришедший с моря, шелестел листвой задремавших деревьев. Малхин стоял, прижавшись лбом к окну квартиры, превращенной в наблюдательный пункт. Отсюда пустынная улица была видна, как на ладони. На скамейке в сквере самозабвенно целовалась влюбленная парочка.

«Очень уж они увлекаются, — подумал Малхин, глядя на своих сотрудников. — Так целуются, паразиты, что конца света не заметят…»

Соколов остановил свою машину в самом начале улицы. И медленно пошел по дороге, сутулясь больше обычного, засунув руки в карманы. Видно было даже, как поблескивают в свете матовых фонарей его лакированные ботинки.

Соколов был уверен, что за ним не следят. У будки, оклеенной афишами, он остановился. Как из-под земли, вырос силуэт какого-то человека. Проходя мимо Соколова быстрым шагом, он задержался, всего лишь на секунду, сказал ему несколько слов и продолжил свой путь. Влюбленная парочка, прекратив забавы, встала и последовала за ним, держась за руки. Соколов поспешно вернулся в машину. Взревел мотор.