Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 2

«Калмановича мне рекомендовал Игаль Гурвиц, ставший позднее министром финансов. Шабтай знал, что у меня он заработает хорошие деньги. Я сделал его ответственным за связи с русскими олим и не пожалел об этом. На выборах 1977 года он обеспечил мне голоса советских евреев. Я сразу понял, что у этого парня светлая голова. Услуги, которые он мне оказал, трудно переоценить. Приведу только один пример. Когда закончились выборы, я должен был срочно расформировать свои избирательные участки, разбросанные по всей стране. Каждый лишний час их существования стоил больших денег. Нелегко уволить людей, работавших на меня с таким энтузиазмом. Я велел Калмановичу сделать это в течение 48 часов. Он взял ключи от машины и молча вышел. Мотался двое суток по стране, как сумасшедший. Ровно через 48 часов Калманович вошел в мой кабинет с ключами от всех участков и сказал: „Босс, все кончено. Нет участков, нет ничего…“ Такое не забывается.

Я уверен, что в то время, когда Калманович работал со мной, он не был советским шпионом. Ведь это я свел его с Вольфгангом Фогелем.

Все началось с того, что ко мне пришла мать Мирона Маркуса. Ее сын исчез вместе со своим маленьким самолетом где-то в районе Мозамбика. Я позвонил Фогелю, и он обнаружил место пребывания Маркуса в течение 25 минут.

„Счастье, что Мозамбик — сателлит Восточной Германии, и у меня есть прямой телефон его президента. Маркус в тюрьме, но его приговорили к смертной казни“, — сообщил он сухо. Я стал уговаривать его добиться освобождения Маркуса.

„Что ж, — сказал Фогель, — это возможно. Но я не буду работать лишь из уважения к вам, г-н Флатто-Шарон. В обмен на жизнь и свободу Маркуса мы хотим полковника Роберта Томпсона“.

Я растерялся. Этот чертов полковник, ставший по идейным соображениям советским шпионом, был приговорен американским судом к тридцати годам заключения.

Я несколько раз посылал Калмановича к Фогелю. Шабтай предлагал этому упрямцу деньги и многое другое, но тот с маниакальным упорством заладил: „Мы хотим Томпсона“. И хоть плачь. Делать было нечего.

Я послал Калмановича в Вашингтон. Он не выходил из Пентагона и ФБР. Умолял и заклинал. Но, что называется, нашла коса на камень. Американцы и слышать не хотели об освобождении Томпсона. „Если мы отпустим этого мерзавца, — говорили они, — то число советских шпионов в нашей стране резко возрастет…“

Отчаявшись, я велел Калмановичу возвращаться, но он все медлил, на что-то надеясь. И вдруг все изменилось.

В Израиль прибыли супруги Аллен — миллионеры, пользовавшиеся в Вашингтоне большим влиянием. Их единственный сын, восторженный идеалист, организовавший нелегальную эмиграцию из Восточного Берлина в Западный, оказался в восточногерманской тюрьме. Супруги просто не знали, что делать, и обратились ко мне. И тут меня озарило. Да ведь это шанс на успех!

И я сказал безутешным родителям, что их сына можно было бы обменять на Томпсона, если бы в Вашингтоне не поклялись сгноить его в тюрьме.

„Они отпустят этого сукина сына“, — угрожающе произнес отец и поспешил к телефону. А я позвонил Фогелю. И все пошло, как по маслу. Тройная сделка состоялась, и Калманович сыграл в этом деле весьма благородную роль… И с Виктором Луи Калмановича познакомил тоже я. Ну стал бы он якшаться с Луи, если бы был советским шпионом?»

Из наивно-хвастливых откровений Флатто-Шарона вполне ясно, с какой ловкостью использовал его Калманович. Что же касается Виктора Луи, то все знали, что он советский агент влияния. И тем не менее, все с ним встречались, начиная с американских сенаторов и кончая английской королевой. Калманович не выделялся в сонме столь достойных людей…

* * *

Настало время, когда Калманович почувствовал, что взял от своего босса все, что мог. К тому же дела у Флатто шли все хуже. Французская полиция упорно добивалась через Интерпол его выдачи. Рой кредиторов кружил, как Эринии, над головой бывшего баловня фортуны. Уже была продана с молотка принадлежавшая Флатто коллекция французских импрессионистов. Теперь связи с этим французским авантюристом еврейского происхождения лишь компрометировали, и Калманович без сожаления их разорвал, занявшись поисками такого поля деятельности, где могли бы развернуться его способности. Все чаще он подумывал об Африке. Для людей предприимчивых и энергичных разве не является Черный континент сказочным Эльдорадо?

В 1979 году американский конгрессмен Бенджамен Гилмэт, с которым Калманович когда-то плечом к плечу боролся за права советских евреев, предложил ему представлять интересы Бофутсваны в Израиле. Калманович, разумеется, не упустил предоставленный судьбой случай.