Хроники Израиля: Кому нужны герои. Книга 2

Но оставим в стороне моральный аспект панамской операции. Поражает ее бездарное выполнение. Тридцать тысяч солдат ворвались в небольшой город с шумом, гамом, выстрелами. Неужели американское командование рассчитывало, что Норьега будет чинно сидеть дома и ждать «дорогих гостей»? Счастье еще, что этот человек, оказавшийся таким ничтожеством, побежал скрываться в ватиканское посольство. А если бы он ушел в джунгли и оттуда начал против оккупантов партизанскую войну?

Зачем нужно было посылать в Панаму целые дивизии, когда для устранения Норьеги хватило бы небольшого ударного отряда? Пример Израиля, ликвидировавшего в Тунисе Абу-Джихада, был у американцев перед глазами. А ведь Абу-Джихад охранялся не хуже, чем Норьега…

Зато когда Норьега укрылся в ватиканском посольстве, американцы знали, что делать. Солдаты окружили посольство, дипломаты нажали на Ватикан, а новые проамериканские хозяева Панамы организовали «спонтанные» демонстрации.

Посол Ватикана Хозе Себастиан Лабуа сказал Норьеге с чисто иезуитским смирением:

— Ты можешь остаться здесь, сын мой. Тебя никто не выгоняет. Но если народ ворвется сюда, то я не смогу спасти тебя от линчевания. Святой отец просил тебе передать, что если ты отдашься в руки своих врагов, то поступишь по-христиански, и Господь тебя не оставит…

Угроза линчевания оказалась самым убедительным аргументом, и Норьега сдался американцам. И на долгие годы исчез в тюремной клоаке.

* * *

Ну а что же Майк Харари, правая рука Норьеги?

В момент американского вторжения он был в Панама-сити. Потом исчез. «Ага, — смекнули журналисты, — американцы взяли голубчика».

Сообщение об этом успехе бравых американских вояк обошло всю мировую печать. Американцы его опровергли.

«Так где же Харари»? — изумился весь мир.

А «наш человек в Панаме» в это время обедал с друзьями в ресторане тель-авивского отеля. Харари известен как большой гурман. И в винах толк понимает.

Через несколько дней Харари выступил по израильскому телевидению. Впервые народ мог лицезреть физиономию видного в прошлом сотрудника Мосада.

— Я не понимаю, почему ко мне прицепились, — сказал он без тени смущения. — Норьега? Обычное знакомство. В Панаме я занимался исключительно частным бизнесом. Что, разве нельзя?

Тем временем вице-президент Панамы доктор Элиас Кальдерон сообщил, что панамское правительство потребует от Израиля ареста и выдачи Харари.

«Израильское правительство должно понять, что этот человек причинил огромный ущерб панамо-израильским отношениям, и их дальнейшая судьба зависит от того, как поведет себя Израиль во всей этой истории», — писал Кальдерон Ицхаку Шамиру.

Согласно самым осторожным оценкам панамской прокуратуры, Харари за семнадцать лет своей деятельности в Панаме увеличил свое состояние на 30 миллионов долларов.

Прошло несколько месяцев. Израильско-панамские отношения нормализовались и стали такими же теплыми, как и в те времена, когда развивались они под опекой конкистадора из Мосада.

Никто больше не вспоминал о Харари, никто не требовал его выдачи. Имя его исчезло со страниц печати, словно чья-то властная рука зажала рот журналистам. Все стали делать вид, что никакого Харари не было и в помине.

СИЛУЭТЫ ДИАСПОРЫ

РОКОВОЙ ВЫСТРЕЛ

Ранним утром 7 ноября 1938 года у инкрустированных ворот германского посольства остановился молодой человек с тем сосредоточенным выражением лица, которое обычно бывает у людей, принявших важное решение. Целую минуту юноша стоял неподвижно.

Потом позвонил.

Открыл привратник.

— Вам кого? — Голос привратника звучал недружелюбно.

— Посла, — отрывисто бросил посетитель на безукоризненном немецком. — У меня к нему важное дело.

— Посла еще нет.

— А когда он будет? — спросил юноша и вдруг улыбнулся так открыто и доверчиво, что привратник смягчился.

— Не знаю. Но вы, если хотите, можете изложить свое дело секретарю посольства господину фон Рату. Прямо по коридору последняя дверь направо.

— Благодарю вас, — наклонил голову молодой человек и быстрыми шагами пошел в указанном направлении. Через минуту из кабинета секретаря донеслись выстрелы. Привратник и охранник ворвались в кабинет и увидели фон Рата, корчившегося на ковре. Рядом спокойно стоял странный посетитель.

— Я к вашим услугам, господа. — произнес он высоким ломким голосом.

* * *

В нашу задачу не входит анализ вопроса, каким образом Адольф Гитлер смог заразить бациллами безумия целую нацию, считавшуюся одной из самых цивилизованных в Европе, как удалось ему найти десятки тысяч помощников, включая рафинированных интеллигентов и садистов-палачей для реализации своих изуверских планов, почему немецкий народ шел за своим фюрером до конца, как сатанинская когорта.

Конечно, Гитлер уничтожал и христиан, и пацифистов, и цыган, но лишь к евреям он относился со злобой, не имеющей никаких человеческих черт, с накалом такой ненависти, к которой неприменимы уже нравственные критерии, укоренившиеся в европейской цивилизации.