Хроники Известного космоса

Двенадцатью этажами ниже сада, разбитого на крыше отеля, виднелись цитрусовые плантации, пастбища и фермерские хозяйства. Их ровные прямоугольники расходились во все стороны, загибаясь все выше и выше. В пяти милях сверху сияла ядерная солнечная установка, вытянувшаяся по оси слегка выпуклого цилиндра Фермерского астероида. Еще пятью милями выше находилось небо – лоскутное одеяло из небольших полей, разделенное кольцом озер и вытекающих из них рек. Небо, усыпанное крошечными красными вспышками тракторов с автоматическим управлением.

Лукас Гарнер рассеянно блуждал взглядом по твердому небесному своду. По приглашению правительства Пояса он впервые оказался в полом мире, объединив отдых от напряженной работы в Объединенных Нациях с возможностью получить новые впечатления, – редкая удача для человека в стосемидесятилетнем возрасте. Он чувствовал приятное волнение, рассматривая закругленное небо, состоявшее из расплавленных скальных пород и привозной почвы.

– В контрабанде нет ничего предосудительного, – заявил Лит Шеффер.

Небосвод над головой был усеян отелями, словно фермерский мир превращался в город. Гарнер знал, что это не так. Эти отели, как и отели в других полых мирах, служили для тех редких случаев, когда требовалась обстановка, напоминающая Землю. Самим поясникам дома не нужны. Дом поясника – его скафандр.

– Вы хотите сказать, – вернулся Гарнер к разговору с хозяином отеля, – что контрабанда ничем не отличается от карманной кражи?

– Как раз это я не хотел сказать.

Шеффер достал из кармана комбинезона что-то черное и плоское и положил на стол.

– Я собираюсь послушать это чуть позже. На Земле, Гарнер, карманная кража не считается преступлением. Должно быть, из-за того, что вы вечно собираетесь в кучу. Вы так и заставили работать закон, запрещающий потрошить карманы. В Поясе же контрабанда противозаконна, но не предосудительна. Это похоже на ситуацию, когда плоскоземелец не заплатил за парковку. Вы не роняете при этом своего достоинства. Если вас поймали, вы просто платите штраф и забываете об этом.

– Ах вот как.

– Если кто-то захочет переслать свое добро через Цереру – это его дело. Такая пересылка обойдется ему ровно в пятьдесят процентов. Если же он решит, что сможет ускользнуть от золотокожих, – это опять же его собственный выбор. Но если мы поймаем его, то конфискуем весь груз и все будут смеяться над ним. Никто не станет жалеть неудавшегося контрабандиста.

– Именно это и хотел сделать Мюллер?

– Ха! Он вез очень ценный груз – двадцать килограммов чистейших монополей[50] северной полярности. Искушение было слишком сильным. Он пытался прошмыгнуть мимо нас, но наш радар засек его. И тогда он сделал глупость. Попробовал пройти по краю ямы. Должно быть, он направлялся к Луне, когда мы его обнаружили. Церера с ее радаром уже была позади. Но наши корабли преградили ему дорогу и двинулись навстречу с ускорением в два «же». Его старательский корабль не мог выдать больше половины «же», поэтому мы рано или поздно подтянули бы его к борту, как он ни рыпайся. И тут он заметил, что Марс прямо у него по курсу.

– Яма, – уточнил Гарнер; ему приходилось иметь дело со многими поясниками, и он успел ознакомиться с их сленгом.

– Она самая. Первым побуждением любого поясника было бы изменить курс. Нас учили избегать гравитационных колодцев. Приблизившись к яме, человек может погибнуть полудюжиной разных способов. Хороший автопилот сумел бы благополучно провести его по краю ямы, или рассчитать выход из штопора, или даже, упаси меня боже, посадить на поверхность. Но у старателей не бывает хороших автопилотов. А с плохими никто не рискует приближаться к яме.

– Вы к чему-то клоните, – печально сказал Гарнер. – Сделка?

– Вы слишком стары, чтобы вас можно было одурачить.

Иногда Гарнер и сам в это верил. В какой-то момент, между окончанием Первой мировой войны и созданием второго полого мира, он научился читать выражение лиц точно так же, как другие читают следы. Нередко это помогало сэкономить время – и Гарнер считал, что его время стоит экономить.

– Продолжайте, – попросил он.

– Второе, что пришло в голову Мюллеру, – это попытаться использовать яму. Выход из штопора обеспечивал ему более резкое изменение курса, чем то, чего он добился бы, понадеявшись на двигатель. Был как раз подходящий момент, Марс закрыл бы его маневр от Цереры. Он мог бы к тому же пройти чертовски близко к поверхности. Атмосфера Марса такая же жидкая, как мечты плоскоземельца.

– Покорно благодарю, Лит. Но разве Марс принадлежит не Объединенным Нациям?

– Только потому, что мы никогда не претендовали на него.

Значит, Мюллер нарушил границу.

– Продолжайте. Что с ним произошло дальше?

– Пусть он сам расскажет. Это его бортовой журнал.

Лит Шеффер произвел какую-то манипуляцию с черной плоской коробочкой, и из нее послышался мужской голос.

20 апреля 2112 года