Хроники Известного космоса

Мэтт следил за разговором Джея Худа и Лейни. Лейни положила длинную руку на плечи Худу, а его макушка едва доходила ей до подбородка. Они говорили одновременно, перебивая друг друга, торопливо смешивая сбереженные для беседы воспоминания, анекдоты и шутки, делясь ими с окружающими; и все же это был диалог.

Это не любовь, решил Мэтт, хотя и выглядит похоже. Это просто огромное удовлетворение, испытываемое ими от общения. Удовлетворение и гордость.

Мэтт почувствовал себя одиноким.

Он не сразу понял, что Лейни носит слуховой аппарат. Устройство было столь маленьким и искусно окрашенным, что почти не различалось в ухе. По правде говоря, Мэтт даже не был уверен, что заметил его.

Если Лейни нуждается в подобном устройстве, то жаль, что не смогла спрятать его получше. Уже веками более цивилизованные народы носят кусочки ламинированного пластика под кожей выше мастоидной кости. Но на Горе Погляди-ка таких вещей нет. А экипажник заменил бы себе уши с помощью банка органов…

Стаканы опустели, и один из огромных спутников Лейни вернулся с полными. Небольшая группа то росла, то уменьшалась, то разделялась по извечной прихоти коктейльной вечеринки. Мэтт и Джей Худ ненадолго остались одни среди леса локтей и спин.

– Хочешь увидеть красавицу? – спросил Худ.

– Разумеется.

Худ повернулся, чтобы проложить путь, и Мэтт заметил в его ухе точку того же необычного цвета, что и у Лейни. С каких это пор Худ стал плохо слышать? Возможно, все это игра воображения, подогретого водкой. Помимо прочего, крошечные аппараты казались слишком глубоко погруженными в ухо.

Но предмет такого размера как раз и мог быть передан Гарри Кейном Джею Худу вместе со стаканом.

– Это самый простой способ провести рейд, сэр. – Хесус Пьетро Кастро сидел, почтительно наклонившись в кресле, руки сложены на столе – образ очень умного человека, целиком преданного работе. – Мы знаем, что члены покидают дом Кейна всегда по двое и по четверо. Мы будем забирать их снаружи. Если перестанут выходить, значит догадались. Тогда мы ворвемся в дом.

Под маской почтительности Хесус Пьетро скрывал беспокойство. Впервые за четыре года он планировал большой рейд против Сынов Земли, а Миллард Парлетт выбрал этот вечер для визита в Госпиталь. Почему сегодняшний вечер? Он приходил раз в два месяца, слава Демонам Тумана. Визиты экипажников всегда выбивали из колеи людей Хесуса Пьетро.

По крайней мере, Парлетт пришел сам. Как-то раз он вызвал Кастро к себе домой, и это было плохо. Здесь же Хесус Пьетро находился в своей стихии. Его кабинет был, можно сказать, продолжением его личности. Стол имел форму бумеранга, окружая Кастро широким треугольником, чтобы оставить больше рабочего места. Три кресла с разной степенью комфорта предназначались для посетителей трех сортов: экипажа, персонала Госпиталя и колонистов. Кабинет был большой и квадратный, но задняя стена выглядела слегка выпуклой. Все прочие стены окрашены в кремовый цвет, приятный глазу, эта же стена – отполированный темный металл.

То была часть внешнего корпуса «Планка». Кабинет Хесуса Пьетро упирался в источник половины духовной силы Горы Погляди-ка, равно как и в источник половины электроэнергии – в корабль, который доставил людей в этот мир. Сидя за столом, Хесус Пьетро ощущал за собой силу.

– Единственной нашей проблемой, – продолжал он неторопливо, – является то, что не все гости Кейна вовлечены в заговор. По крайней мере, половина окажется рохлями, приглашенными для маскировки. На то, чтобы разобраться, кто есть кто, понадобится время.

– Это я понимаю, – сказал старик.

Его голос скрипел. Парлетт был тощим, костлявым и походил на Дон Кихота, но в его глазах не было безумия. Они смотрели здраво и настороженно. Почти двести лет Госпиталь поддерживал функционирование его тела, мозга и сознания. Вероятно, даже сам Парлетт не знал, сколько процентов его организма заимствовано у колонистов, осужденных за серьезные преступления.

– Почему сегодня? – спросил он.

– А почему бы и нет, сэр?

Хесус Пьетро догадался, к чему тот клонит, и мысли понеслись потоком. Миллард Парлетт вовсе не глуп. Старец был одним из немногих экипажников, желавших взять на себя ответственность. Бо́льшая часть тридцатитысячного экипажа на Горе Погляди-ка предпочитала придумывать все более сложные игры: виды спорта; стили одежды, менявшиеся согласно полудюжине мудреных непостоянных правил; жесткий и нелепый социальный этикет. Парлетт же предпочитал работать – хотя бы иногда. Он выбрал руководство Госпиталем. Он был компетентен и соображал быстро; хотя и появлялся редко, но, казалось, всегда знал о происходящем, и обмануть его было трудно.

Сейчас же Парлетт сказал:

– Вчера прибыла капсула рамробота. Вечером ваши люди прочесывали район в поисках шпионов. На сегодняшний вечер у вас запланирован большой рейд, впервые за четыре года. Думаете, кто-то ускользнул у вас между пальцами?

– Нет, сэр!

Но для Парлетта такого ответа было недостаточно.