Хроники Кадуола

«Глоуэн не стал бы доносить из-за бочонка вина! — встревожился Джардин. — По крайней мере, я так не думаю».

«Спроси его», — посоветовал Арлес.

Джардин обернулся к Глоуэну: «Ведь не стал бы? Точнее говоря, ты донес или нет?»

«Отвечать на такие вопросы — ниже моего достоинства, — сказал Глоуэн. — Можешь думать, что хочешь».

«Ну уж нет! — закричал Арлес. — Этого недостаточно! Нам нужен ответ без всяких уверток, и чтобы все его запомнили! Потому что я знаю наверняка — ты доносишь Бодвину Вуку обо всем, что здесь говорится и делается».

Глоуэн холодно пожал плечами и отвернулся. Арлес схватил его за плечо и повернул к себе: «Отвечай-ка, не скромничай! Мы хотим знать, шпион ты или нет!»

«Я работаю в отделе расследований, — сказал Глоуэн. — Поэтому, хочу я этого или нет, я не могу обсуждать здесь отчеты, которые представляю своим руководителям».

«Я тебя не об этом спрашивал! Отвечай на вопрос!» — Арлес потряс Глоуэна за плечо.

Глоуэн оттолкнул руку Арлеса: «Не приставай, Арлес! Это уже не смешно».

Керди подошел поближе: «Будет вам! Перестаньте ссориться, вы испортите нам весь день».

«Подумаешь! — воскликнул Джардин Лаверти. — Весь день и так испорчен!»

«И виноват в этом Глоуэн! — страстно заявил Арлес. — Отвечай, Глоуэн! Доносишь ты на нас или нет? Скажи нам честно! Или считай, что ты исключен из клуба бесстрашных львов».

«Исключен? Я плакать не буду. Мне ваши попойки и болтовня надоели хуже горькой редьки».

«Очень рад это слышать, но ответа ты так и не дал», — Арлес снова протянул руку, чтобы схватить Глоуэна за плечо; Глоуэн отбросил его руку. Арлес ткнул кулаком другой руки Глоуэну в лицо, но Глоуэн увернулся, и кулак едва задел его. Глоуэн ответил быстрым ударом в солнечное сплетение, после чего с такой силой врезал Арлесу под подбородок, что разбил себе костяшки пальцев. Арлес хрюкнул от ярости и, пошатнувшись, бросился вперед, размахивая кулаками как попало. Глоуэн отступил. Кайпер, сидевший рядом на корточках, ловко подставил ему ногу; Глоуэн споткнулся и упал. Арлес подскочил к нему и пнул с размаху в ребра. Он собирался сделать это еще раз, но тут подоспел Керди, оттолкнувший его в сторону.

«Ну-ка, хватит! — строго приказал Керди. — Даже честно драться не можете! Кайпер, с твоей стороны это просто подло».

«Ничего не подло, если он — стукач!»

«Правильно! — задыхаясь, выдавил Арлес. — Этот ухмыляющийся подонок ничего лучшего не заслуживает! Лизоблюд! Дайте-ка мне еще дать ему пинка — да так, чтобы надолго запомнил!»

«Ни в коем случае! — Керди подошел вплотную к Арлесу. — Отойди, или я сам тебе накостыляю! Глоуэн не может иметь никакого отношения ко всей проклятой истории с вином. Кроме меня и Джардина, никто про этот бочонок не знал до нашего отъезда».

«Он, наверное, слышал, как вы говорили».

Ощущая острую боль в боку, Глоуэн поднялся на ноги. Арлес стоял, ухмыляясь, метрах в трех от него. Молча отвернувшись, Глоуэн побрел, прихрамывая, на пляж, где он оставил автофургон из пансиона Клаттоков. Забравшись в кабину, он вернулся по прибрежной дороге на станцию Араминта.

Из пансиона Клаттоков он позвонил Бодвину Вуку: «Я больше не бесстрашный лев».

«О? Почему же?»

«Джардин Лаверти пытался стащить бочонок вина; его поймали. Арлес обвинил меня в том, что я кого-то предупредил о краже. После некоторой перепалки и потасовки меня исключили. Считаю, что получить пинок в ребра — небольшая плата за такое удовольствие».

«Черти полосатые! — обиделся директор отдела B. — Расстроили все мои планы».

Глоуэн предусмотрительно придержал язык. Бодвин Вук думал, посвистывая сквозь зубы: «Насколько я понимаю, ты не намерен проситься к ним назад?»

«Совершенно верно, директор».

Бодвин Вук слегка шлепнул ладонью по столу: «И все равно ты поедешь в Йиптон, в компании бесстрашных львов. Керди тебя пригласит. В конечном счете все может получиться».

«Как вам будет угодно, директор».

7

Два парома обеспечивали сообщение между станцией Араминта и Йиптоном — старая «Сфарагма», теперь перевозившая грузы и, время от времени, наемных работников-йипов, и новый «Фараз», катамаран с удобными местами для ста пятидесяти пассажиров. «Фараз» бороздил синие волны океана со скоростью от шестидесяти до девяноста километров в час, в зависимости от погоды, совершая рейс до Йиптона за шесть-восемь часов, оставаясь на причале всю ночь и отбывая в обратный путь на следующий день. Таким образом, каждую неделю паром совершал три рейса туда и обратно.

За несколько дней до начала зимних каникул Джардин Лаверти боязливо приблизился к Глоуэну: «По поводу того бочонка вина — я должен извиниться. Оказывается, Вольмер просто работал сверхурочно в выходной день. Тебя совершенно несправедливо обвинили, и мне это чрезвычайно неприятно. Я понимаю, что одних слов недостаточно, но в данный момент ничего больше сделать не могу».

«Воспоминания об этой истории не доставляют мне удовольствия», — холодно сказал Глоуэн.