Хроники Кадуола

Клайти Вержанс чуть не задохнулась от гнева: «Ты убил Флоресте, самого знаменитого из наших артистов?»

«Я его не убивал. Судебные исполнители впустили в его камеру безболезненно усыпляющий, смертельно ядовитый газ. Между прочим, Флоресте назначил меня распорядителем его наследственного имущества».

«В высшей степени достопримечательное обстоятельство!»

Глоуэн кивнул: «Он объясняет это обстоятельство в своем завещании; в том же документе подробно обсуждается Титус Помпо. Они были хорошо знакомы».

Смотрительница Вержанс протянула руку: «Я хотела бы просмотреть это завещание».

Глоуэн улыбнулся и покачал головой: «Некоторые части документа засекречены».

Опустив руку, Клайти Вержанс снова принялась расхаживать по гостиной: «Завещание не поведает нам ничего нового. Титус Помпо — терпеливый человек, но всякому терпению есть предел. Надвигается великая трагедия. Пора принимать срочные меры!»

«Совершенно верно», — пробормотал Глоуэн.

Клайти Вержанс бросила на него взгляд, полный подозрений: «По этой причине я собираюсь предложить на следующем всеобщем собрании испытательную или экспериментальную программу переселения йипов».

«Это было бы преждевременно, — заметил Глоуэн. — Прежде всего следует решить несколько практических вопросов».

«Каких именно?»

«Мы не можем переселить йипов, пока не найдем планету, способную их ассимилировать. Кроме того, потребуются космические транспортные средства».

Клайти Вержанс с изумлением остановилась: «У тебя извращенное чувство юмора!»

«Я не шучу. Йипам придется адаптироваться к резким переменам, но альтернативы нет».

«Альтернативой является расселение йипов на побережье Мармионского залива, с последующим введением системы всеобщего равноправного голосования! — смотрительница повернулась к Эгону Тамму. — Разве вы не согласны?»

За консерватора с возмущением ответил Уайлдер Фергюс: «Вы прекрасно знаете, что глава управления Заповедника обязан соблюдать Хартию!»

«Все мы обязаны смириться с действительностью, — отрезала Вержанс. — Партия ЖМО настаивает на демократической реформе — и ни один честный, добросовестный человек не может нам ничего возразить!»

Ларика Фергюс не вытерпела: «Я вам возражаю, сию минуту! И больше всего я презираю ханжество и двуличность жмотов!»

Клайти Вержанс моргнула в раздражении и замешательстве: «Получается, что я — двуличная ханжа? Разве я не высказываюсь прямо и откровенно?»

«Достаточно откровенно — и почему бы нет? Жмоты давно разделили между собой великолепные поместья, которые они присвоят после крушения существующей системы!»

«Это безответственное, провокационное замечание! — воскликнула Клайти Вержанс. — Кроме того, это просто клевета!»

«Это чистая правда! Я слышала, как жмоты обсуждали распределение земельной собственности. Ваш племянник Джулиан Бохост хвалился тем, что подыскал себе несколько гектаров в приятнейшем месте».

«Поистине, госпожа Фергюс, вы преувеличиваете, — вкрадчиво вставил Джулиан. — Не следует придавать значение праздной болтовне».

«Ваше беспочвенное обвинение не имеет никакого отношения к основной проблеме и поэтому не подлежит обсуждению», — заявила смотрительница Вержанс.

«Оно имеет прямое отношение к предложенному вами решению проблемы. Вы намерены уничтожить Заповедник! Неудивительно, что вы встали на сторону йипов».

«Поверьте мне, госпожа Фергюс, вы неправильно представляете себе происходящее, — возразил Джулиан. — Члены партии ЖМО — будьте добры, не называйте их «жмотами» — практические идеалисты! Мы считаем, что самое важное следует делать в первую очередь! Перед тем, как готовить суп, необходимо добыть кастрюлю!»

«Золотые слова, Джулиан! — похвалила Клайти Вержанс. — Никогда еще я не слышала столь фантастических, диких обвинений!»

Джулиан грациозно взмахнул рукой, держащей бокал: «В мире бесконечных возможностей выбор неограничен. Все течет, все меняется. Ничто не остается на месте».

Левин Бардьюс повернулся к своей спутнице: «Джулиан рассуждает весьма замысловато. Ты не ощущаешь некоторое замешательство?»

«Нет».

«Ага! Значит, ты хорошо знакома с его идеями?»

«Я не слушала».

Джулиан отпрянул, изображая, что неприятно шокирован: «Какая потеря! Какая жалость! Вы пропустили один из моих самых вдохновенных афоризмов!»

«Любое высказывание можно повторить — как-нибудь в другой раз».

Эгон Тамм вмешался: «Я заметил, что Кора уже подала сигнал к обеду. Она предпочитает, чтобы во время еды мы не разговаривали о политике».

Один за другим гости направились на затененную деревьями террасу — настил из темных досок болотного вяза на сваях, вбитых в дно лагуны. На столе уже был расставлен сервиз из зеленого и синего фаянса, а также высокие бокалы из спирально закрученного темно-красного стекла.

Кора Тамм рассадила присутствующих, дружелюбно игнорируя их симпатии и антипатии; в результате Глоуэн оказался прямо напротив Джулиана, окруженный смотрительницей Вержанс справа и хозяйкой дома слева.