Хроники Кадуола

Автор статьи в «Путеводителе» приходил к тому выводу, что Найон — планета, чрезвычайно любопытная с точки зрения туриста, но не предлагающая космополиту многих привычных удобств, в связи с чем приезжему приходится идти на определенные уступки, особенно в том, что относится к пылесени. Танджари — единственный город на Найоне, обслуживаемый космопортом — не отличался ни величиной, ни большой численностью населения, но подчинялся стандартным законам и условностям Ойкумены; во всех остальных районах планеты люди руководствовались настолько неожиданными соображениями и вели себя настолько странно, что их можно было принять за автохтонных аборигенов или представителей нечеловеческих рас. Так заканчивалась познавательная статья «Путеводителя по населенным мирам».

В свое время звездолет «Мадель Азенур» опустился на обширный космодром Звездной Базы на четвертой планете Аспидиска. Звездная База была первой и важнейшей пересадочной станцией — и уже здесь график, тщательно рассчитанный в Таммеоле, сорвался в связи с прекращением полетов челнока, в котором Глоуэн зарезервировал место. Через два дня ему удалось договориться с капитаном грузового корабля, следовавшего в Мерсей, крупнейший город планеты Антона Прингла, на окраине скопления Бубенцов. В Мерсее ему повезло, и он практически сразу взошел на борт «Аргопилота», небольшого пассажирского судна, совершавшего регулярные рейсы через Бубенцы — скопление ярких и погасших звезд, газовых полупланет-полузвезд, черных обожженных астероидов, мрачных сфер нейтронного металла, яростно притягивающих все на своем пути, блуждающих планет и заблудших лун — чтобы сделать несколько остановок в дальней части сектора Корабля Аргонавтов и приземлиться, наконец, в Танджари на Найоне.

Космопорт занимал полосу вдоль края низкого обрывистого плато; в основании плато находился город Танджари, окружавший подковой небольшое озеро.

Глоуэн покончил с въездными формальностями, к числу которых относились инъекции универсальных профилактических средств, фунгицидов, противовирусных препаратов и буферных растворов, предохранявших приезжих от первого шока, вызванного токсичными местными белками. Кроме того, походную сумку и одежду Глоуэна подвергли необычно тщательному обыску, сопровождавшемуся конфискацией пистолета. «Ношение оружия такого типа на Найоне запрещено, — сообщили ему. — У нас и так слишком часто возникают напряженные ситуации, способные во мгновение ока закончиться кровавой потасовкой; ножей и другого холодного оружия вполне достаточно».

«Тем больше, казалось бы, причин носить пистолет с целью самозащиты?» — спросил Глоуэн.

На его возражение не ответили. Глоуэну вручили расписку: «По этой квитанции вы можете получить свое оружие при выезде».

Выйдя из космического вокзала, Глоуэн зажмурился от слепящего света Фариссы. Небо — безоблачное лилово-синее пространство — казалось невероятно широким, так как со столовой горы, где находился космический порт, горизонт можно было видеть во всех направлениях. Глоуэн подошел к ограждению, установленному на краю обрыва, и посмотрел вниз, на Танджари. Под ним был небольшой город, разделенный округлым озером. С западной стороны находился «старый город», населенный в основном потомками первопоселенцев — беспорядочная россыпь низких белых куполов и стройных остроконечных башен, почти карликовых по сравнению с дюжиной гигантских дендронов, осенявших большинство строений. По приблизительной оценке Глоуэна, деревья эти достигали семидесяти метров в высоту — массивные черные стволы разветвлялись, образуя широкие плоские кроны; концы ветвей загибались вниз под весом плодов — пыльно-голубых шаров трехметрового диаметра.

Планировка «нового города», к востоку от озера, была немногим рациональнее беззастенчивого хаоса старых кварталов. Озеро окаймлялось бульваром. Там, где бульвар расширялся перед туристическими отелями и другими центрами обслуживания, его называли «Променадом». Кварталы подальше от набережной, заполненные довольно-таки убогими на вид постройками, пестрели сетью узких улиц и переулков, пересекавшихся под самыми различными углами. Здания, как небольшие, так и крупные, были сложены из чего-то вроде бугорчатого гипса, явно вручную и на глаз, без применения измерительных приборов или строительного оборудования. В городе практически не было ни острых, ни прямых углов, ни даже строго вертикальных поверхностей — все формы производили впечатление однообразной случайности органического роста, на первый взгляд достаточно приятное. По большинству дома были двухэтажными, хотя выходившие на озеро фасады туристических отелей позволяли насчитать три или даже четыре этажа.