Хроники Кадуола

Глоуэн прокрался поперек до девятой череды и повернул направо. Еще два столба — и он оказался бы у четырнадцатого ряда. Главное — не заблудиться, вести правильный счет! Шаг за шагом Глоуэн продвигался вперед. Он инстинктивно чувствовал, что рядом кто-то есть — кто-то начеку, кто-то сулящий гибель. Что-то беззвучно пробежало в темноте, чтобы наброситься ему на спину — Глоуэн обернулся. Сзади никого не было, его обманывали нервы. Глоуэн стоял, вглядываясь то в одном направлении, то в другом, прислушиваясь к любым шорохам и звукам — к чему угодно, что позволило бы сосредоточить внимание.

Звук раздался — совсем рядом, в двух шагах — внезапный хохот, скорее похожий на отвратительный рев, издевательский и торжествующий. За хохотом последовал неразборчивый всплеск нескольких фраз, произнесенных одновременно двумя голосами, оборвавшийся зловещим глухим стуком. На несколько мгновений наступила тишина — но она прервалась яростным воплем.

Глоуэн отбросил всякую осторожность и устремился к источнику звуков. Сделав несколько шагов, он задержался, чтобы сориентироваться. Послышались поспешные шаги — в проходе между столбами появилась человеческая фигура. Она приближалась странными рывками — маленькими прыжками или шажками. Внезапно, отчаянно всхлипнув, она остановилась, нагнулась и что-то поспешно развязала или сорвала. Освободившись от пут, она пустилась бегом вперед — и на всем ходу столкнулась с Глоуэном. Девять из девятнадцати лун озарили искаженное лицо. Оглушенный невозможностью происходящего, Глоуэн воскликнул: «Уэйнесс!»

Уэйнесс смотрела на него — сначала с полным недоумением, потом с радостью ребенка, увидевшего чудесный подарок: «Глоуэн! Этого не может быть! Как ты здесь оказался?» Она обернулась через плечо, протянула руку: «Там Баро — он убийца! Он сбросил Монкурио в могилу и оставил его на расправу тенепытам. Он меня поймал и сказал, что я ему интереснее живая, чем мертвая, и стал меня раздевать. Я трахнула его лопатой, и он упал. Я побежала, но никак не могла убежать, потому что у меня в ногах запутались трусы». Она продолжала со страхом оборачиваться: «Нам лучше вернуться в гостиницу! Этот Баро — исчадие ада!»

Из теней между столбами в лунное зарево выдвинулась тень чернее ночи. Глоуэн узнал человека, которого встретил в переулке Криппета и в кафе у гостиницы «Кансаспара».

Уэйнесс тихо охнула от отчаяния: «Слишком поздно!»

Человек медленно приблизился и остановился метрах в трех. Какая-то манера двигаться или заметная даже во мраке горделивая ухмылка вызвали в уме Глоуэна вихрь воспоминаний — он знал этого человека: «Бенджами! Шпион Бенджами! Предатель-йип!»

Бенджами рассмеялся: «Он самый! А ты — высокородный и чистокровный Глоуэн Клатток! Это я увез твоего отца на Шатторак. Надо полагать, тебе это не понравилось».

«Ты за это ответишь».

Бенджами приблизился еще на шаг. Глоуэн пытался угадать, что он держал за спиной.

«Значит, так! — произнес Бенджами. — Теперь мы увидим, кто из нас настоящий мужчина — добряк и честняга Глоуэн или исчадие ада Бен Барр! А хорошенькая Уэйнесс насладится ласками того, кто останется в живых».

Глоуэн мрачно изучал противника — йип был на три пальца выше и килограммов на десять тяжелее. Кроме того, Бенджами был проворен, ловок и чрезвычайно уверен в себе.

Повернувшись к Уэйнесс, Глоуэн сказал: «Беги в гостиницу! Как только ты будешь на безопасном расстоянии, я избавлюсь от этого субъекта и догоню тебя».

«Но Глоуэн! Что, если...» — она не смогла закончить.

«Если ты поторопишься, у нас еще будет время помочь Монкурио до захода Шана. А Бенджами не уйдет от судьбы».

Бенджами презрительно рассмеялся. «Стой! — приказал он девушке. — Побежишь — я тебя все равно поймаю». Он снова шагнул вперед.

Теперь Глоуэн видел, что у йипа в руке была лопата с короткой ручкой.