Хроники хаоса - Дождь (СИ)

Садист, пожалуй, являлся одним из самых странных монстров, с очень нестандартным поведением. По её дневнику он попадал в категорию самых опасных особей, и имел ряд особенностей, делающих его совершенно уникальным хищником. Садист нападал бесшумно, и мог совершенно незаметно снять, замыкающего боевое построение солдата. Своими размерами, он не на много превосходил человека, и поэтому, никогда не охотился на вооруженные отряды, делая исключения лишь при возможности незаметно для других, взять кого-то родного. При этом вооружение людей, и степень их опасности, тварь оценивала отлично, тщательно выбирая жертв, и атаковывал всегда со спины, из укрытий, молниеносно сближаясь с целью, и вонзая в неё свои змееподобные клыки, через которые в тело жертвы, в это же мгновенье впрыскивался нервнопаралитический яд. После чего тварь всё так же бесшумно, утаскивала, не успевшего даже вскрикнуть человека, в своё увешанное, всевозможными трофеями логово. Трофеи мутант оставляет себе всегда. Те, кто хоть когда-то, случайно набредал на логово садиста, и тем, кому удавалось потом вернуться оттуда, рассказывали, что ими буквально увешаны все стены, и завален пол. Оружие, личные вещи убитых, обрывки их одежды, даже части их тел, глаза, зубы, кости, там много чего можно было увидеть. Таня не знала зачем, тварь собирала всё это, может как память, хотя с чего это мутантам быть сентиментальными, тем более такому монстру как садист? Загадка.

Но вот, то, что он делает со своей жертвой потом, полностью оправдывает его, говорящее само за себя название. Сама Таня слава Всевышнему, знала о том лишь понаслышке, но даже этих, заставляющих, густо покрываться мурашками, леденящих душу подробностей, хватало с верхом, чтобы в вечерних молитвах, не забывать вопрошать, (не приведи Господь мне встретиться с этой тварью).

Мутант медленно отрезал, самым обычным кухонным ножом, сначала пальцы, по фалангам, за тем кисти, по суставу, потом руки по локоть, и так, заживо расчленял свою жертву, предусмотрено перетягивая нужные места верёвкой, чтобы человек, не погиб от кровопотери раньше, чем садист этого пожелает. Тварь может долго забавляться со своей добычей, очень долго, часами, может даже ещё дольше.

Кто-то рассказывал, что как-то раз, группа людей выследили логово садиста, оказалось оно находилось где-то в поблизости от их поселения, было решено мутанта уничтожить. С большими потерями им удалось убить монстра. В лишённом окон помещении, они нашли, частично обглоданного человека, со вскрытым животом, внутренности были развешаны над ним, но человек ещё был жив, он тяжело дышал, и смотрел полными отчаяния глазами, на окруживших его, озадаченных представшей картиной, мужчин. Он даже пытался что-то сказать, но был настолько ослаблен пережитыми мучениями, что только протяжно мычал, и хрипел, что-то неразборчивое. Представить страшно, чего он натерпелся. Мужики, недолго посовещавшись, бедолагу добили, с первого взгляда было ясно, что он не жилец, да и укушен он, а быть укушенному, это ещё хуже, чем умереть. Это стопроцентное заражение, и мутация.

Татьяна присела на большую постель, и тяжело вздохнув, посмотрела на свою, плотно забинтованную, от кисти до локтя левую руку. Несколько секунд она рассматривала проступившую, в некоторых участках кровь, потом взяла тот самый огромный нож, аккуратно поддев им петлю, срезала узелок, и принялась разбинтовывать конечность, со сноровкой бывалой медсестры, будто ежедневно заматывала и сматывала километры марли. Когда дело было сделано, она положила, пропитанный мазью моток на стоящий рядом пуфик, и взглянула на свою мутировавшую руку. На изумрудно-зелёного цвета кожу, с причудливыми овалообразными узорами, и хищными, в два сантиметра, антрацитовыми шипами, смотреть было жутковато, но девушка совершенно не изменилась в лице, и в глазах не отразилось, ни страха, ни отвращения. Она внимательно осматривала свою руку, поворачивая её, то внутренней, то внешней стороной к себе, сжимала и разжимала пальцы, вертела кистью. Её глаза вдруг на что-то наткнулись, и Таня едва заметно закивала, в знак подтверждения каким-то своим мыслям. На лице внезапно отразилась досада, и она, скривившись, отвернулась от руки, как будто та была виновата в том, что не сумела оправдать Таниных ожиданий.

Некоторое время девушка просто сидела, на краю постели, и пустым стеклянным взглядом сверлила пол, в голову лезли дурные мысли, усталость тяжело давила на гудящие плечи, накатывала апатия. Она помотала головой, отгоняя упадническую зыбь, уже скребущуюся, своими мерзкими когтями, в дверь. Встала, и осторожно потянув задубевшую спину, побрела готовить себе душ.