Хроники Хранителей

Парк, как и весь город, был абсолютно пуст. Мир, который их отправили инспектировать, оказался жёстким и неприветливым даже для коренных жителей.

Особенно невыносимо было летом: днём палящая жара, как духовке, а ночью страшный мороз. От перепадов температуры стёкла в домах не выдерживали и лопались.

Только к зиме разница постепенно выравнивалась. Зимой начиналась самая благодать – и днём, и ночью на улице стояла приятная прохлада.

А люди… Здесь до сих существовало рабство. Ни у кого не было собственного жилья – любой человек мог занять всё, что угодно – если находил в себе достаточно сил вытеснить с территории прежнего владельца.

Все держалось на очень примитивной системе договоров. При этом имелись полиция, суды – на которых прав был тот, кто убедительнее. И никакого намека на конституцию, кодекс или закон.

Кант видел и не такое, поэтому смотрел на всё довольно равнодушно. У Ёжика же иногда волосы дыбом вставали.

Впрочем, история мира скоро могла подойти к концу. Всё, что видели оба Хранителя, говорило не в его пользу.

Да и солнце уже готово было погаснуть. То ли из—за экспериментов местных ученых, то ли ещё из-за чего – 32 года назад местная звезда стала гореть жарче, растопив все ледники на планете. Океан вышел из берегов, затопил континенты, оставил людям 6% суши. Которая уменьшалась с каждым днем. Вода наступала, сжирая у людей шансы на жизнь.

А два года назад солнце стремительно стало гаснуть. Год, максимум два, и оно потухнет совсем. Планета погрузится в холод и тьму.

Кант осмотрелся – парк был пуст. Достал из кармана стеклянный шарик на веревочке – индикатор, который показывал шансы мира на позитивное будущее. Шарик был черным, как смоль.

Мир стоял в тупике. Без шансов.

Кант коснулся пальцем совы на шейной цепочке и послал запрос:

– Хранитель Кант и Хранитель Ёжик готовы поставить Вердикт. Что нам делать дальше?

Глаза Совы загорелись. Послышался голос – чистый, тёплый и глубокий.

– Терпение. Милосердие. Мудрость.

– И что это значит, Кант? – Ёжик наклонился к напарнику. – Давай уже ставить Вердикт и уходить? Здесь невыносимо. Во всех смыслах! Мне ещё никогда не было так тошно среди людей. У них словно нет души – я даже не знаю, может быть, это какие—то роботы, у которых закоротило с десяток схем, а настоящие люди сидят где—нибудь под землей, в уютных комфортабельных бункерах с кондиционерами, а этих безголовых послали жить вместо себя…

– Терпение. – как всегда лаконично ответил Кант, задумчиво стуча пальцем по сове.

Но Ёжика понесло – сказалась последняя неделя напряженной работы, в ходе которой Хранители ходили по планете, наблюдали и делали выводы. Смотрели, как города на окраинах материков опускаются в океан. Как их жители встречают судьбу на крышах, забываясь чем покрепче. Как города в центрах континентов тратят деньги на развлекательные программы и то, чтобы задушить любую новость о событиях с краев континента.

Как единицы выкачивают деньги, время и здоровье у миллионов, гордятся искусством убедительно обещать и напоказ красиво жить.

Делают вид, что всё в порядке. Хотя Солнце гаснет! Гаснет!!

Гуляли по лесу рядом с Городом – последнему крупному. Смотрели, как в нём нашли себе убежище самые нелюдимые и страшные из всех, кто остался.

В городах жили безопасные. Тех, кто мог нарушить устоявшийся покой – травили как собак. Вот собаки и сбились в стаи, убежали в лес. Стая росла. Грызлась изнутри, травилась снаружи. Цепные псы рвали глотки за долю жалкой власти в лесу, а спецслужбы устраивали облавы и ловили псов, когда те шли за добычей в Город. Но стая всё же росла.

Прошлись по нескольким линиям фронта, на которых люди дрались за последние куски суши, пригодные для жизни.

Смотрели, как и почему цивилизация сама себя подвела к черте, за которой – мрак и пустота.

Наблюдали. Делали выводы.

Думали, дать этому миру шанс, или нет.

Но всё говорило не в пользу этой планеты…

– …я просто не понимаю, как можно пережить четыре мировых войны, получить от природы с десяток ударов по голове, довести себя до полного краха и ничего не понять?! Построить самому себе этот кошмар и жить в нём – ничего не меняя…?

Ёжик неопределенно обвёл рукой деревья в парке, словно в них был ответ.

– Ставим Вердикт и уходим! Тут даже думать нечего. Хватит. За последнюю неделю я насмотрелся и надумался на год вперёд…

Вдруг гневная тирада прервалась. К Хранителям откуда-то сбоку подошёл, запыхаясь, крупный толстый мальчик в замызганной футболке. Он переминался с ноги на ногу, лицо его было заплакано.

– Помогите. У меня там мама упала, видимо из-за жары. Лежит и дёргается. Вы можете помочь? Можете? Пожалуйста!

Ёжик наклонился к уху Канта.

– Нет смысла. Ставим вердикт и уходим. Этих мам в Городе, да и по планете, сейчас пара сотен. Ко всем не успеем. Да и не надо, если честно. Мы же позавчера не бегали к каждому раненому на южном фронте. Скоро здесь всё будет кончено.

– Пожалуйста… Скорее! – мальчик чуть не плакал.

Кант встал, приняв решение.

– Милосердие. – задумчиво проговорил он, стуча пальцем по серебряной Сове. – Ёжик, идём! Быстрее!