Хроники хвостатых: Ну мы же биджу... (СИ)

- Там что-то вроде клетки было или решётки, – попытался объяснить Шукаку. – И провести в ней столько лет... Ни шевельнуться толком, ни воздуха, так я прутья царапал и кусал, сколько сил хватал, и выл... голова болела у тебя из-за этого, – виновато. – А ещё мы... ну, тануки, не только я... Короче, мы на нас луна влияет, а потому совсем кошмар при полной... Хотя ты и сам мог догадаться.

Парень говорил, а внутренне себя ругал за то, что путал не только Гаару, но и себя самого. Так, хватит, заканчивать пора!

- Я чувствую себя виноватым перед тобой, – тихо. – Я не могу это так оставить, а потому прошу прощения за ужасную жизнь.

Шукаку немного повернулся к Собаку и, взъерошив волосы у себя на затылке, виновато улыбнулся. На деле ему хотелось откусить себе язык или же попытаться это сделать за лишнюю сейчас болтовню.

- Ты просишь прощения? У меня? – еле слышно пробормотал Гаара. Его голос пробирал до костей, до дрожи.

- Ну… Вроде как...

Тануки отвернулся от Собаку и уставился на свои ступни, стараясь занять голову бытовыми мелочами. К примеру, у него нет ни копейки денег, а износившиеся драные сандалии пора сменить на новые. И обмотки на голенях поистрепались, неплохо было б заменить. Зато вот штаны – только постирать, крепкая ткань.

Шукаку пошевелил пальцами ног и щелчком убрал с колена присохшую грязь. Ничего не изменилось: широкие штаны не стали чище, а Гаара хранил молчание.

Лучше б он сказал хоть что-нибудь: наорал, процедил угрозу. Напал бы! Что угодно вместо оглушающей тишины, из-за которой густел воздух и становилось трудно дышать. Впрочем, у тануки была тайна, не принадлежащая ему.

- Слушай… – неловко начал он, догадываясь, что, возможно, не даёт собеседнику собраться с мыслями. – Есть кое-что, что я должен тебе сказать...

Шукаку интуитивно почувствовал, как Собаку прислушался. Это придало ему немного уверенности.

Гааре обязательно нужно знать о Каруре.

- Твоя мама тебя не ненавидела, – негромко произнёс тануки, освобождаясь от чужой правды и ощущая, как с груди упал камень.

Раз. Два. Три. Четыре.

Секунда. Секунда. Секунда. Секунда.

- Откуда тебе знать?

Абсолютно мёртвый голос. Такой мог бы принадлежать ожившему трупу, умей тот говорить. И вряд ли кто-либо мог различить в этом голосе нотку недоверия и призрачной… надежды? Шукаку смог.

Тринадцать лет – немалый срок соседства.

- Я виделся с ней, – честно сказал тануки. – Когда нас с тобой... соединяли, я на мгновение был свободен и пришёл в себя. И увидел её.

Парень пересел к стене и откинулся на неё, устремив взгляд вверх. Вспоминать о Каруре было приятно, а говорить – на удивление легко. Тёплые руки, ласковый взгляд; Гааре повезло с матерью, но судьба решила, что им не дано встретиться.

– Замечательная женщина. Сказала, что я добрый, – Шукаку искренне улыбнулся, – и попросила защищать тебя, – он тихо вздохнул. – Вот я и защищал – как мог, конечно, но я старался. Даже когда перестал контролировать собственные инстинкты, песчаная защита работала. Сейчас вспоминаю… и всё так смутно, но эта просьба… Она помогла мне остаться собой и сохранить рассудок.

Шукаку втянул ночной воздух и на секунду прикрыл глаза, по крупицам восстанавливая образ Каруры. Всего пару секунд встречи – а уже так много... Наверное, духи умеют рассказывать о себе иначе: не словами, но без обмана и лукавства, даже то, чего они сами не знают до конца.

- Знаешь, она была такой… такой… – тануки зажмурился на мгновение. – Она не должна была умирать, просто не должна. Карура словно из другого мира пришла; появилась и… фую... – он подул в воздух, – исчезла...Такие, как она, становятся духами ветра и вечно носятся над пустыней, не ведая печали. Вечно счастливые и свободные. Наверно, она им и стала... Лучше судьбы и не придумаешь. Я бы тоже хотел стать духом, но мне все говорят, что для этого я слишком много болтаю.

Парень тихо и коротко засмеялся, выражая не веселье, но радость, и глянул в сторону Гаары, который, замерев каждой клеточкой тела, сидел к нему в пол-оборота. Шукаку не видел его лица – только часть щеки. На светлой коже блестела мокрая дорожка.

- Эй… – смято. – Гаара…

- Замолчи, – с трудом выдавил Собаку. Худые плечи дрогнули.

- Да ладно тебе, – сказал тануки почти развязным тоном и несильно толкнул Гаару кулаком в плечо.

- Заткнись!

Гаара резко отвернулся к стене и уставился невидящим взглядом в безжизненную кладку. Собаку плакал беззвучно, его спина изредка вздрагивала, а по скулам скатывались и падали на пол площадки прозрачные капли. Шукаку сглотнул, пытаясь избавиться от вставшего в горле кома, и запрокинув голову к верху, чтобы не дать скатиться непрошеным слезам. И так уже ладонь солёная – стоило только провести ею по глазам.

- Ненавижу тебя, – донёсся до тануки тихий и удивительно расслабленный голос бывшего носителя.

Парень облегчённо выдохнул. У него в груди наконец-то развязался тугой узел. Придёт время, и их с Собаку отношения потекут в нужном русле.