Хроники космического пирата

– Увидишь его, как же, он теперь тоже преподаёт. Ты знаешь, – Квинкер тронул меня за руку, – увлекательная оказывается это штука, – он пошуршал заработанной пачкой, – может, это моё призвание? Наверное, из меня вышел бы хороший педагогист, как ты думаешь? – грамотей вперил в меня жабий взгляд.

– Педагог, – снова поправил я, – а вообще-то из тебя вышло хорошее трепло.

– Сам ты трепло, – огрызнулся бывший таксист и погрузился в мечтания об учительстве.

Вскоре мы достигли медпункта, возле входа стоял вооружённый фарянин. Значит, Линде удалось уговорить лагерное начальство выставить у медпункта караул. Вообще-то, Гартлинг мог сразу додуматься, что в тюрьме молодой девушке находиться без охраны небезопасно, но этому хмырю есть дело лишь до себя, что ему чья-то там безопасность.

– Мы на лечение, – я помахал выданной накануне справкой.

– Энурез, – подтвердил Квинкер и тоже продемонстрировал бумагу.

Фарянин, скрупулёзно изучив документы, кивнул и освободил проход. Линда сидела за столом и писала. Мне показалось, она была чем-то встревожена.

– Доктор, – квакнул пеналец, едва мы переступили порог, – болезнь прогрессирует, требую предметного обследования! – и он принялся расстёгивать ширинку.

– Что вы делаете, больной? – округлила глаза Линда.

– Как? – Квинкер изобразил непонимание. – Достаю предмет.

Мне стало интересно, как на этот раз выкрутится девушка. Но у неё совершенно не заржавело осадить прощелыгу. Из ящика стола она достала громадные ножницы, какие используют для стрижки овец, и пару раз демонстративно клацнула. Желание доставать причиндалы у жабоида пропало мгновенно.

Обозвав медсестру членовредительницей, он принялся разглядывать склянки.

– Привет, – я подошёл к девушке, – как дела?

– На Гартлинга покушались, – вздохнула она, – он в коме, лежит там, – она махнула рукой, – во втором корпусе.

Я вздохнул, чего-то подобного стоило ожидать, только я не думал, что это случится так скоро. Мне не было жаль Гартлинга, но какое-то неприятное чувство засело в душе, наверное, потому, что косвенным виновником в том, что случилось с начальником лагеря, был я. С другой стороны у меня не было тогда другого выхода. Конечно, я мог бы предупредить Гартлинга о грозящей опасности. Но науськивать одного и тут же предупреждать другого, слишком рискованная игра. К тому же Гартлинг сам виноват, настроив против себя каждого в радиусе десяти миль.

– Н-да, новости, – задумчиво проговорил я, – только тебе-то беспокоится не о чем.

– Не знаю, – Линда пожала плечами, – не люблю перемен, ещё не люблю когда начинают делить власть, всякое может случиться. К тому же нанимал меня Гартлинг.

– А кого назначили вместо Гартлинга, не знаешь?

– Знаю, – кивнула девушка, – его заместителя, Кривса. Правда временно исполняющим…

Зная приверженность фарян к инструкциям и прочей бюрократической шелухе, они выпустят десятка два циркуляров, и только потом назначат Кривса главным по лагерю. Разумеется, если к тому времени не поправится Гартлинг. В том же, что он поправится, у меня большие сомнения, скорей всего Баздалт его просто добьёт, думается, что и Кривса такой вариант вполне устроит. Не сказалась бы вся эта возня на Линде, вот что.

– Слушай, – я накрыл ладонью руку Линды, – может, тебе уволиться, ну её, эту тюрьму.

– Нет, – она посмотрела на меня ясными глазами, – не сейчас.

Конечно, – у меня не было в этом сомнений, – она остаётся ради меня, чтобы в случае чего прийти на помощь. Я поцеловал девушку в макушку, в ответ она улыбнулась.

– Вот меня никогда не целовали в макушку, – горестно вздохнул Квинкер, – в лучшем случае, он скосил глаза в область паха, а я запустил в пошляка стулом. Тут же в дверь ворвался фарянин, молодец, не зря ест хлеб.

– Всё в порядке! – поспешила успокоить его Линда. – Больной опасается процедуры.

– Помочь? – фасеточный взгляд уставился на Квинкера, держащегося за ушибленный бок.

– Спасибо, – покачала головой Линда, – справлюсь сама.

– Слушай, – обратился я к девушке, когда дверь за фарянином закрылась, – посмотри вот на это, – я снял ботинок.

– Можете играть в свои игры, – обиженно донеслось из угла, – я не буду подглядывать.

Но Линде было не до инсинуаций жабоида, она с тревогой осматривала мою ногу.

– Давно это у тебя? – она подняла голову.

– Не знаю, заметил только сегодня.

– Не больно? – Линда легонько постукала, я покачал головой. – А так, она ударила сильнее, потом ещё сильнее.

Непонятные ощущения, нога в почерневшем месте сохранила чувствительность, но боли не ощущалось совершенно.

– Знаешь, что это такое? – Линда казалась не на шутку встревоженной.

– Что? – от нехороших предчувствий у меня пересохло во рту.

– Это, – она снова посмотрела пятку, – протоплазма.

Квинкер присвистнул, а у меня всё оборвалось. Конечно, именно такой материал я сдавал на Кавкаурике.

– Ты хочешь сказать… – я посмотрел на Линду.

– Не знаю, – перебила она, – возможно, это как-то связано с этим, – она указала на рог, – хотя, может быть, я ошибаюсь…