Хроники крови. Пенталогия (ЛП)

Вики поправила очки, что не могло помочь ей в темноте, но, тем не менее, это был успокаивающий привычный жест.

— Просто скажи мне, что имя твоего доктора не Франкенштейн.

Генри рассмеялся.

— Нет, его зовут не так. Хотя Перкина Хееркенса, дедушку Розы и Питера, я встретил в не совсем обычной ситуации.

Медленно, постепенно, по мере того как день ослаблял свою власть над миром, к нему возвращалось сознание. Сперва сердцебиение, набиравшее силу из темноты, медленный, но постоянный ритм, убеждающий его, что он выжил. Затем дыхание, слабое и поверхностное, потому что на такую глубину попадало слишком мало кислорода. Наконец, он смог протолкнуть свои чувства вверх и наружу, мимо маленьких ползающих в земле существ, к ее поверхности. Только когда он обрел уверенность, что ни одно человеческое существо не находится достаточно близко от него, чтобы видеть, как он выбирается на поверхность, вампир начал прокладывать себе путь наружу.

Его убежище было не чем иным, как обрушившейся лисьей норой, хотя, скорее всего, наткнувшись на нее, нацисты приняли бы это углубление в земле за наспех вырытую могилу. Именно в это, как предполагал он, откидывая рыхлую почву, они ее и превратили бы, если бы смогли обнаружить. А случись это днем, он, несомненно, погиб бы от дневного света, причем куда вероятнее, чем от вражеской пули.

— Кто бы знал, как я все это ненавижу, — бормотал Фицрой, когда его голова высвободилась и он стащил маленькую перфорированную маску, предохранявшую нос и рот от земли.

Генри отыскал для себя это логово, когда рассвет застал его вдали от любого другого места, где он смог бы переждать день. Убежище получилось не слишком глубоким, и потому он вынужден был лихорадочно выскребать руками землю из-под себя, когда жар солнца полыхал огнем вдоль его спины. Крайне неприятные ощущения напомнили Фицрою об ужасе, который он испытал при первом своем пробуждении, замурованный в обычный гроб, бессмертный и бесконечно одинокий, снедаемый муками жуткого голода.

Он уже высвободил одну ногу, когда заметил какое-то животное, неподвижно лежавшее пятном темнее ночи под елью.

Волки? В Нидерландах? Генри, изумленный, застыл. Нет, то был не волк, так как красновато-коричневый окрас не соответствовал волчьему, но этот зверь определенно имел в роду волка, и не столь уж давно. Животное припадало к земле с подветренной стороны, его уши плотно прилегали к черепу, пушистый хвост был прижат к одному боку. Оно отреагировало на запах другого охотника, приготовившись к атаке, чтобы защитить свою территорию.

Белые зубы сверкали в темноте, и низкое рычание зарождалось в глубине массивного горла.

Губы Генри натянулись, оскалив зубы, когда он отозвался на это рычание.

Зверь выглядел удивленным.

И удивился еще больше секундой позже, когда обнаружил, что спиной прижат к лесной почве, а обе руки противника глубоко впились в жесткий меховой воротник вокруг его шеи. Он отчаянно боролся, пытаясь вцепиться зубами в напавшего на него, отбиваясь всеми четырьмя лапами. Хотя рычание не унималось, животное уже не издавало громких звуков. Обнаружив, что не может освободиться, оно принялось извиваться, пока не ухитрилось лизнуть кончиком языка запястье Генри.

Сохраняя бдительность, тот ослабил хватку и позволил ему встать.

Зверь энергично отряхнулся, как следует почесавшись, и сел, склонив голову в сторону, изучая это странное создание, сморщив нос и опустив вниз брови с выражением, столь похожим на хмурое выражение человека, размышляющего над загадкой, что Фицрою пришлось скрыть невольную улыбку — если бы он показал сейчас зубы, вся история повторилась бы снова.

Утвердив таким образом свое превосходство, Генри принялся счищать липкую грязь, приставшую к его грубой рабочей одежде; засунул руку под рубашку, чтобы проверить, находится ли там холщовый мешок, обернутый вокруг талии. Он знал, что документы были в сохранности, но ему еще раз хотелось убедиться в их наличии хотя бы по легкому бумажному шороху.

Ему понадобится почти вся ночь, чтобы добраться до деревни, где он должен был встретиться со своим связным из голландского сопротивления, а до этого было необходимо раздобыть себе питание — тогда общаться с обычными людьми было бы гораздо легче, — поэтому следовало отправиться в путь немедленно. Проверив направление по маленькому компасу, которым его снабдили, Генри двинулся на северо-запад. Зверь — все-таки, как решил вампир, это была собака — поднялся с земли и последовал за ним. Некоторое время он слышал, как тот позади него продирается сквозь заросли; шум от его движений был едва отличим от бесчисленных звуков ночного леса. Как только Фицрой пошел быстрее, даже эти признаки исчезли. Что совсем его не удивило: чистокровный волк должен был испытывать трудности, следуя за ним. А собака, независимо от породы, вообще не имела такой возможности.