Хроники Ламмеры: Летучий Фрегат

Мариам одобрительно кивнула и переоделась, взяв со стола починенные шёлковые одеяния, которые она носила всё своё путешествие, а Дзину досталась непривычная, но довольно простая и свободная длинная рубашка, тёмные очки на медной оправе и кандура18, чтобы скрыть черты тёугана.

Когда приготовления были завершены, из убежища в большой город вырвались Меруэм и…

— Дзин, гражданин Лакшата не может иметь такое имя, оно слишком подозрительное! — шепнула Мариам.

— Точно, я агент, и мне нужно крутое имя! — ободрился Дзин.

— Как насчёт Глил? — предложила Мари.

— А оно крутое?

— Ну… да, несомненно! — умолчала Мариам о том, что глилом зовут в Лакшата коротышек.

— Ура! Спасибо за имечко! — обрадовался Дзин, ой, Глил.

Меруэм и Глил вырвались в большой город, чтобы купить Базилю поесть, но энергии и амбиций у этих двоих были такие, что можно было перевернуть мир с ног на голову. Наши герои обходили множество людей, что в суете своих будней неслись волнами по дорогам или поиске какого-то нужного места.

В момент, когда Глил и Меруэм добрались до рыночной площади, вокруг царил шум и гам; Дзин почувствовал странное чувство всеобщего счастья, будто прямо сейчас всем людям вокруг сильно повезёт. Тогда он увидел группу шандийцев в ярко-зелёных кандурах, что проходили мимо и забрызгивали людей вокруг гранатовым соком и играли веселую музыку, отчего все улыбались и начинали танцевать прямо на улице. И пока Мариам разговаривала с подозрительной старухой, Дзин пошёл вслед за этими веселыми людьми, попутно хлопая им в ладоши.

Всё тело Дзина окутало крайне приятное чувство, будто ему просто не может не повезти, и всё счастье мира зациклено на нём, пока ноги сами вели к источнику этой лучистой силы, освещающей золотым блеском путь людей в кандурах.

Мимо прекрасных особняков и пальм, магазинов и толп суетливых людей, Дзин прошёл вслед за счастливыми шандийцами, совсем забыв о том, что должен быть с Мариам, пока не добрался до огромного храма и присел там на длинную скамью, осматривая чудесные фрески на стенах, где была изображена история борьбы некого золотого человека с тёмным злом в виде черных стрел. И пока на главной сцене часы19 пели часословы20, Дзин двигался своим взглядам по фрескам, ведущим к центру храма, пока не увидел изображение пронзённого множеством чёрных стрел огромного граната, перед которым стояла лучезарная фигура шандийца в зелёной кандуре с золотой вышивкой. Он источал само доверие и веру одним своим присутствием. Дзин просто не мог отвести с него глаз и с трепетом наблюдал за каждым действием, не давая отчёт о своих делах, пока аура этого шандийца в глазах Глила будто пульсировала и источала тёплый свет, что пронизывал нутро тёугана, заставляя его душу петь.

Лишь когда часы окончили петь, этот шандиец заговорил, а Дзин и все остальные посетители храма пришли в немой восторг: "Да избавят чудеса наш народ от злого рока словом своим божественным, невзирая на невзгоды, войну и мор. Золотое знамение окажет госпожа наша, Малика Лакшата, и да будет народ её благословлён счастьем в соку гранатовом, на чаше поднесённом во имя закона мироздания нашего. Пускай слова отразятся сии на вас и ваших душах! Внемлите им, ибо имя священное моё — не пророк и не само слово чуда, а такой же, как и вы, человек с силой напуганной и осквернённой злым роком души, но с именем мирским и пресвятым: кардинал всесильной Империи Лакшата — Субхути Бхат, Чтец Счастья!"

Глава 16 "Здесь был твой дом. Часть 1"

До того, как Глил ушёл за миссионерами, Меруэм, найдя торговца-пекаря, хотела купить нужные ей лепёшки, но в один момент к ней подошла престарелая дама в капюшоне и, после долгого взгляда на Мариам, сдавленным и полным скрытой печали голосом задала ей вопрос:

— Прекрасная госпожа, могу я узнать ваше имя?

— Моё? — с удивлением показала пальцем на себя. — Я Меруэм Рокши, достопочтенный визирь Шахамди. — уверенно ответила, хлопнув ладонью по ножнам сабли.

— Что ж… простите, госпожа, я обозналась. — опустила голову старушка и отошла.

Она просто не могла поверить, что приняла эту молодую девушку не за того человека и нерешительно уходила, постоянно оборачиваясь. И когда Меруэм расплатилась за лепёшки, она пошла вперед, не заметив отсутствия Дзина, после чего старушка наблюдала за ней: её гордой осанкой, царственной походкой и тем знакомым блеском в глазах. Тогда старушка решилась подойти к Мариам и, еле сдерживая слёзы, положила на ладонь шокированной девушки мятый ком бумаги и сказала: "Я ненавижу Малику всей душой за то, что она сделала со своими детьми, которые были мне как родные! И не я одна… мы ни за что ей это не простим!" — Дрожащим от волнения голосом закончила старушка, едва не пустив слезу, и ушла восвояси.