Хроники лечебницы

Он забежал за джип и стал толкать его. Поначалу джип двигался медленно, но постепенно набрал скорость под уклон, и вскоре они миновали жилые блоки. Он запрыгнул на водительское место и включил двигатель. Когда они подъехали к забору с колючей проволокой, он остановился и выпрыгнул. Он отвел проволоку в сторону, открыв достаточно широкий проем, чтобы проехал джип, затем сел на место, и они ринулись в темноту.

– Ты заранее перерезал проволоку?

– Я же сказал, что все спланировал.

– А на меня у тебя какие планы?

– Скоро узнаешь. Откинься и закрой глаза – поездка займет около часа.

– Ты можешь сказать, куда мы едем?

– В курдскую область в северном Ираке, где когда-то МЕК помогали Саддаму отравить газом тысячи людей. Территория Пешмерга.

– Что за «Пешмерга»?

– Это значит «глядящие в лицо смерти».

Она втянула воздух.

– Я среди них буду как дома.

– Спи. У нас впереди долгий путь.

Она закрыла глаза и задремала. В руке она сжимала свое оружие, пилочку для ногтей.

Когда джип остановился, она заворочалась и проснулась.

– …где это мы?..

К его удивлению, ее голос перешел с альта на сопрано.

– На маленьком аэродроме.

– …я никуда не полечу…

– По-другому никак.

– …тогда вези меня назад…

– Исключено.

Она ощетинилась, словно кошка, решив, что не выйдет из джипа. Палаточник попробовал вытащить ее, но она царапнула ему по руке пилочкой. К ней подошел судебный пристав из службы СТЗИГ и надел на голову капюшон. Несмотря на сопротивление, ее вытащили из джипа и надели наручники.

– …я думала, ты хочешь мне помочь…

Палаточник подтолкнул ее по трапу на борт самолета и без лишних церемоний усадил в кресло. Пристегнув ремень, он снял с нее капюшон.

– …я не полечу! – заорала она.

– Тебя никто не заставляет. Полетит самолет.

– …развяжи мне руки…

– Если обещаешь держать себя в руках.

– …обещаю…

Он снял с нее наручники, и она стала тереть запястья.

– …без этого нельзя было?..

– Судя по тому, как ты вела себя, нельзя.

– …окей. извини. куда ты меня перебрасываешь?..

– Не я. Приставы вернут тебя в Афины.

– …нет. я хочу домой, в огайо…

– Не сейчас. Греческая спецгруппа по борьбе с терроризмом хочет задать тебе несколько вопросов.

– …не уверена, что я смогу ответить…

– Не хочешь выпить перед полетом?

Она слегка смутилась, потом откинулась на спинку.

– Давай. Ром с колой будет в самый раз.

Она быстро осушила бокал, и он налил ей снова. И снова. Он поражался, как меняется ее голос. Сейчас он был глубоким, ближе к альту, как она говорила сперва. Он подошел к дверце и набрал номер на секретном телефоне.

– Дантист… Дантист… Это Палаточник. СТЗИГ готовится к взлету. Благоприятный встречный ветер. Прибыть должны рано. Они смогут оставаться на взлетной полосе Хелленикона в Афинах только десять минут. Договорись со службой безопасности, чтобы они забрали посылку и доставили капитану Элиаде, – он взглянул на Рэйвен. – Мне пора идти. Удачи.

– Окей, – сказала она. – Полагаю, посылка – это я, но зубы у меня в порядке. Какого черта ты звонил какому-то дантисту?

Он развернулся и спустился по трапу. Глядя, как самолет взмывает в небо, он проникся к ней сочувствием. Она была настоящей оторвой. Но капитан Элиаде был хорошо известен в среде спецслужб своей склонностью к допросам с пристрастием. Он считал, что ключ, открывающий любую дверь, это боль.

Глава сорок первая

Афины

Зазвонил мобильник Алексия. Он вылез из-под одеяла и принял звонок.

– Да.

– Это медсестра. Рэйвен убежать из Ашрафа.

Он сел на краю кровати.

– Как?

– Ей помог крот из наших рядов.

– А что насчет послания Тедеску?

– Я думала, у меня будет больше времени.

Что тут скажешь? Он не раз ругал себя за то, что позволил ей забрать у себя Рэйвен.

– Куда она, по-твоему, направляется?

– Назад в Афины, самолетом. Перехвати ее в аэропорт Хелленикон до того, как ее заберет охрана. Если не сможешь убрать ее от Элиаде, найди способ замолчать ее.

– А что насчет посылки?

– Сперва реши с девчонка, потом лети в Огайо. Тебя будет ждать курьер перед мемориал студентам Кентский университета. Когда дашь ей деньги, она дашь тебе упаковку.

После того как она закончила разговор, он стал набирать номер. Перестал. Снова начал. Бросил телефон на кровать. Он должен рассказать это отцу лично.

Оседлав «Харлей», он поднажал к гаражу, чувствуя, как потеют руки на руле. За два квартала он притормозил. Дебил! Дебил! Хата уже засвечена. Он развернулся и направился к дому отца.

Через десять минут он свернул в переулок за жилым зданием и, оглядевшись, скользнул в дверь черного хода. Поднявшись на четвертый этаж, он осмотрел дверной косяк на предмет волос. Ни одного. И постучал особым стуком. Один – два – один. Дважды.

Мирон открыл дверь, белые волосы торчали пучками.

– Что ты тут делаешь? Уверен, что не было слежки?

– Кем ты меня считаешь?

– Тебе не понравится, если скажу.

Он рассказал Мирону о звонке Фатимы.