Хроники Ледяного Королевства

Трибуны вновь зашумели. Воздух отяжелел под звуками, целым букетом неподдельных эмоциональных ароматов; сохранять абсолютное спокойствие, хладнокровие и видимое безучастие становилось уже невозможно. Но. Но, Эш Кичум словно умер, статуей, монолитом он стоял в своей зоне и ни на шаг не сдвинулся, ни единый мускул не ожил на его лице, — рука не дрогнула, возвращая Квилаву в покеболл, — в глазах застоялась Зима. Ветер влетел под барьер, поток его всполошил подолы плаща, откинул капюшон назад и болельщики ахнули, — Уэйн де Зон в ужасе, или просто от удивления, отшатнулся. Седые, белоснежно седые волосы юноши напротив заставляли кровь застывать в жилах, она превращалась в раскаленный свинец, и порожденная усталость и слабость давила к земле. Судья не решился прокомментировать событие и вместе со всеми окунулся в омут непонимания и отрицания. Ментал, словно дожидался чего-то; он свел руки вместе, зашептал заклинание, — многие не верили, считали что подобные моменты схватки арлианов сильно преувеличивают, но миллионы стали свидетелями, как потоки воздуха все чаще и все сильнее проникают под своды арены, с завихрением скручивают снег под ногами бойцов. Мир словно прошивался серыми нитками осадков, и вскоре, швы на небосводе разошлись, — оттуда выглянуло солнце. Воздух сбросил вес, — молчание, люди замерли и терпеливо выжидали, наблюдая со скамеек посадочных мест и у экранов телевизоров, как все вокруг становилось чище и свежее, — силы покинули, поселив в глубине души ощущаемую легкость, — сознание парило. Снежинки неуверенно падали на щеки, даруя прохладу. Вновь задул ветер, не сильный и равномерный, — он пробежал вокруг, напевая какую-то странную песню. Все происходящее вдруг становилось страшным сном, — голубые огоньки факелов колыхались из стороны в сторону все медленнее и медленнее. Неяркий солнечный свет отражался от поля, — люди снова оживились. Шум, гам, — первыми отошли торговцы и загалдели, разнося соленую закуску, зрители уже старались перекричать друг друга, кто-то ругался, кто-то просто орал. Де Зон нахмурился: выспаться ему так и не удалось, голова раскалывается, — а вдобавок прибавилось и противное чувство необъяснимой тошноты. Кичум по-прежнему стоял, сложив руки замком, но уже ничего не нашептывал…Ветер гулял за спинами, взлетая ввысь и шепча что-то неразборчивое… Закружилась голова, горько-сладкий привкус поселился на языке. Крупные чистые капли рассыпались в неверном потоке, дувшем от озера. Воздух наговаривал двоим соперникам, как будто знал об этой истории что-то еще — то, что неведомое человеку. Де Зон случайно вдохнул безвкусный аромат, тотчас, успокаивая расшатанные памятью нервы. Седой подросток медлил, судья его не торопил. Остекленевшие глаза неподвижно уставились в свинцовое небо. Наконец он продолжил упавшим, старческим голосом:

— Голем, твое тело — оледеневший камень. Твоя боря несокрушима. Ты незыблем, как айсберг покоев Ил-Ха.

Вниз сорвался покеболл, вспышка отразилась яркой белизной на прозрачных стенах, и лед прогнулся под тяжестью опытного бойца команды ментального тренера, тренировка и обучение которого заняли долгие, невообразимо долгие шесть лет. Покемон пару раз стукнул себя ладонями по голове, затем выставил их вперед, словно готовился схватить наступающего, остановить и отбросить. Эш знал, что монстр так и не смог перемениться и окончательно охладеть, но у него были незаменимые качества, коих не было у других воспитанников… ответственность, самоотдача и невозможная Гордыня, способная буквально сворачивать горы, если оно понадобиться. Эти, и конечно природные особенности покемона под номером семьдесят шесть в национальной номенклатуре, — могли, и должны были как минимум ослабить и измотать сильнейшего монстра тренера ярости, его козыря и избранника, в которого он вложил кучу денег, времени и сил. Ментал знал, — выпусти он Пикачу, или даже шалуна Снизела с его манерой вести бой, совершенно не упираясь в тактику и стратегию команды, — он бы неминуемо проиграл. Они слабее Армальдо, они проиграют и будут потеряны для всей оставшейся части матча, — Голем протянет куда больше. Он ослабит, измотает и прощупает за это время все моменты поведения противника, и вот тогда, — тогда можно будет попробовать пустить Пикачу… Одного, за двух. Решение было принято.