Хроники Ликтора. Том первый

– Мой начальник чуть не погиб от непереносимости Экситейтеров. Его похитителя и по совместительству последнего подозреваемого я поджарила тазером до хрустящей корочки, а последняя улика – колба с концентратом, была разбита на месте преступления, – устало улыбнулась Эбберт в ответ. – В остальном все просто великолепно!

– Не нужно было лететь туда сломя голову. Да и вообще, как вы с Киром в принципе там оказались?

– Это я попросила Максимофа следить за Брейдером. Привет, кстати, дорогой покойничек, – как всегда через ПАДС встряла Гера. – И что значит не нужно? Кто бы тебя тогда спасал? Илон, мать его?

– Отряд стражей, например, – навскидку предположил я.

– Помимо того, что Кир твой друг, он еще и единственный оперативник в поле, который смог бы быстрее всего добраться до тебя со стражами подмышкой!

– Они же не боевые, а поисковые! – парировал я. – Если б те клоуны были посерьёзнее, то Кир и Лина погибли бы!

– А если они бы не примчались, подох бы ты!

– Ну, и невелика потеря. – Хмыкнул я.

– Ох… – Аналитик еле сдержала словцо покрепче. – Лина, можешь отвесить ему смачную такую затрещину?

– Думаю, врач не одобрит подобную физиотерапию, – устало молвила Эбберт.

– Короче, на сегодня хватит с меня Ликторов. Просто пойду передам всем, что ты жив. Оказывается, многим на тебя не плевать, представляешь? – зашипев, динамик резко умолк.

– Все вдруг стали какими-то дёрганными, – вздохнул я. – Тебя, однако, могу успокоить по поводу Брейдера. Технически ты стреляла в уже мертвого человека. Я убил его раньше. Своим куревом.

– Кенши рассказывал про «целительные» свойства вашего библейского портсигара, но я решила, что это просто шутка. Может, всё же расскажете поподробнее?

Я долго молчал, не решаясь начать, но последние слова доктора Харады таки возымели свой эффект.

– Мои родители состояли в одной радикальной организации под названием Анти–Х (Анти–Экс). Когда мне было четыре года, их обвинили в экотерроризме и упрятали в Гикопроторий. Как мне после рассказывал дед – небезосновательно. Организация, в которой состояли мои предки, давно желала смерти одного влиятельного члена Политбюро, и задание доверили моему отцу. Папа долго наблюдал за тем партийцем и в итоге разузнал, что тот обожает старинные приблуды, – я постучал пальцем по томику, лежащему рядом. – Табак этих сигарет пропитали Экситейторным ядом–нейтрализатором и, засунув папиросы в красивенький резной футляр, подарили сей рудимент тому самому партийцу на одном из съездов.

– Значит, член Политбюро, искушённый старинной смертельной реликвией, решил распробовать эти папиросы и умер так же, как Брейдер? – пыталась Лина собрать пазл в своей голове.

– Возможно. Точно не знаю. Уже в более зрелом возрасте я пытался откопать хоть какую-то информацию, но ничего даже отдалённо похожего не нашёл. Лишь когда мне стукнуло шестнадцать лет, мой дедушка сознался, что, испугавшись за моё будущее, заложил моих родителей Партии в обмен на то, что мне позволят жить среди обычных граждан, закрыв глаза на Экситейторную непереносимость. И Партия сдержала слово. Я никогда не нарушал второй пункт Резолюции, так как в графе индивидуального курса принятия Экситейторов у меня стоит прочерк. Лишь изредка добавляется один элемент: сигареты. Те самые папиросы, что когда-то были созданы для убийства, в моем случае превратились в панацею, при надобности нейтрализующую любой Экситейтор в моей крови.

– Звучит чересчур невероятно! – слушала Эбберт с разинутым ртом. – Настолько, что с трудом укладывается в голове.