Хроники Мастерграда. Книги 1-4

После перевода бурный гнев ударил в голову Тауке-хана, глаза налились кровью. От далеких предков вокруг казахская земля! В юрте повисла угрожающая тишина, вдалеке нудно тарахтел движок электростанции. Донесся далекий собачий брех. Рука хана невольно сползла к рукояти длинного, изукрашенного алыми рубинами, хорасанского кинжала, подвешенного к поясу, но так и не коснулась его, в последний момент он удержался от опрометчивого поступка.

«Поспешное решение, да еще под влиянием гнева, первый враг повелителя. Мой род происходит от Чингиз-хана, потрясшего Вселенную. В шестнадцать лет я собственными руками зарезал сына самого Жумадек-батыра. О, Аллах, почему я должен терпеть выходки проклятого уруса?» И сам себе ответил на риторический вопрос. «Потому что с востока, где восходит солнце, навис проклятый Могулистан. Казахско-джунгарская война длится полвека, но Аллах никому не дает решительного перевеса, в битвах побеждаем то мы, то враги, но они покорили множество принадлежащих нам городов и народ казахов изнемог и нуждается в помощи». Пришельцы могли стать прочным намордником для зарящихся на казахские степи волков! И еще: тогда месть хунтайши джунгар Галдану, который разбил казахское войско и захватил сына в плен, станет реальной. Была еще одна причина, ее хан таил даже перед самим собой. Шайтан-урусы с летающих арб могли вновь обрушить на головы славных батыров грохочущую смерть. Это страшно, очень страшно. Уж таиться перед самим собой не имело смысла.

Хунтайши – титул повелителя Джунгарии.

Эти урусы не походили на виденных ханом ранее, они не испытывали никакого почтения и трепета перед родовитым владыкой степи. Главный урус никак не реагировал на гнев повелителя казахов и выглядел безучастным. Лысый визирь, который сидел за левым плечом главного уруса, изменился в лице. Зато второй, в одеждах того же цвета, что и воины урусов, зло сверкнул глазами. Хан смотрел угрюмо: воевать не мог, слишком смертоносно оружие урусов, но и пойти на уступки просто так не мог, это стало бы потерей лица перед своевольными степными беками и султанами. С другой стороны, раз не удалось добыть чудо-оружия пришельцев, значит, надо договариваться.

Соловьев многозначительно держал мхатовскую паузу, сделавшую бы честь настоящему актеру, внимательно наблюдая за покрасневшим от бешенства оппонентом. Ему придавали уверенности перед лицом разъяренного хана профессиональный телохранитель с пистолетом Глок-17 в плечевой кобуре в углу шатра.

Наконец Соловьев слегка наклонил голову:

– Уважаемый хан, не стоит сорится. Я приготовил небольшие подарки в знак моего к вам уважения, – сказал совсем другим, уважительным тоном, прикладывая руку к сердцу, – Предлагаю пройти, осмотреть их.

В сущности, дары были простой формальностью и стоили для города сущие копейки, но для восточных людей важна форма. Даже если их нагибают, это необходимо делать вежливо и с учтивостью.

Дождавшись, когда переводчик переведет по-казахски, русский поднялся с подушек. Незаметно прикоснулся к затекшим мышцам и жестом предложил выйти из юрты. На лице хана одна за другой пробежали эмоции: нежелание, угрюмость и, наконец согласие.

Хан поднялся, за ним потянула на выход свита. Вещи на большем ковре, расстеленном прямо поверх травы, потрясли хана, много повидавшего в полной приключений жизни. Еще немного, и он бы пораженно замер бы перед ними, подобно черной кости. Огромные, в пол, зеркала, их в Великую Степь привозили из чудовищно далекой Венеции, и они были чудовищно дороги, холодильный шкаф, по передней стенке которого ползли строки из Корана, написанные золотом. Когда его открыли, то, к удивлению хана, внутри, несмотря на жаркий день, лежали куски белоснежного льда, будто только что привезенные стремительным гонцом из алтайских гор. И было то, что любезно сердцу настоящего воина, от чего хана цокнул языком, а в глазах появился восторженный блеск. Искусно изготовленные стальные доспехи, их в упор не пробила бронебойная стрела, выпущенная по приказу повелителя казахов нукером, а скорострельная аркебуза производства пришельцев только вмяла металл, но не пробила. И подаренный пистолет с карамультуком. Не такой, как у воинов урусов, но настолько же лучше имевшихся у казахов, насколько сабля дамасской стали превосходит грубое изделие простого степного кузнеца. Выстрелом из этого карамультука телохранитель урусского вождя играючи поразил летевшего высоко в небесах степного орла, чем вызвал бурный восторг казахов. Стоимость подарков была заведомо выше цены земли, занятой пришельцами.

Когда переговорщики возвратились в юрту, хан окончательно успокоился.

– Хорошо урус, дары хороши. Я дарю эти земли тебе, но при одном условии, – заявил, усевшись на подушку.

По земельному закону казахов – «Жер дауы» – хан обязан компенсировать потери рода Табын и предоставить им другие пастбища и водопои, но выгода от сотрудничества с городом перевешивала любые издержки.