Хроники мегаполиса (сборник)

– Три чизбургера, – сказала Ольга, – две картошки, два вишневых пирога… Жека, ты будешь пирог? Значит, три вишневых пирога, два кофе, три маленьких кока-колы…

– Я не буду кока-колу, – сказал Дима.

– Значит, две кока-колы… Все?

Парень у кассы назвал сумму.

– Ого, – сказал Дима. Ольга молча расплатилась.

Сели за свободный столик; в противоположном углу праздновали детский день рождения. Гости в картонных шапочках, похожих на кокошники, шарики, флажки с изображением веселых уродцев, картонные стаканы с торчащими соломинками, довольные взрослые вокруг…

Чизбургер не лез Диме в рот. Он был какой-то очень неудобный, слишком большой; вишневый пирог оказался приторным до невозможности. Кофе в картонном стаканчике обжигал пальцы.

Урна для мусора была похожа на почтовый ящик. Туда сбрасывали посуду вместе с подносами – хлоп, хлоп, хлоп…

Женька уплетал вовсю – ребенок проголодался, у него большой расход энергии. Ольга ела аккуратно, красиво, привычно.

Поймав его взгляд, подняла голову:

– Тебе здесь не нравится?

Дима пожал плечами:

– Я подумал… что сейчас миллион людей по всему миру вот так же кусают точно такой же чизбургер. Конвейер…

Женька хмыкнул, но жевать не перестал.

– Да? – Ольга прищурилась. – А помнишь, какие были вонючие котлеты в нашей столовой, еще в школе?

Дима невольно улыбнулся:

– Отчего же не помнить… Помню.

– Молоко с пенками… – мечтательно улыбнулась Ольга.

– Чай из тряпки… – подхватил Дима.

– Рыба с костями…

– Перестаньте! – возмутился Женька. – Вы мне аппетит на фиг перебьете!

– Ты не видел эту столовую, Жека, – сказала Ольга со вздохом. – Вам, малышне, не понять… Я была в первом классе, а твой папа – в десятом.

– Вы кормились на первой большой перемене, а мы – на второй, – вспомнил Дима. – А я старался носить из дома бутерброды… – он посмотрел на зажатый в руке чизбургер.

– Ешь, – сказала Ольга. – Это закусочная, а не ресторан, это для скорости и удобства, а не для эстетствования… И как для закусочной – вполне прилично. Вкусно, Женька?

Сын кивнул, потягивая из трубочки кока-колу.

Дети с картонными шапочками на голове убежали кататься на принадлежащей заведению причудливой горке. Дима положил недоеденный чизбургер обратно на поднос.

– Только не подумай, что Америка поголовно питается чизбургерами, – усмехнулась Ольга. – Штамп номер пятьдесят два. Человеку, который никогда там не был, очень легко оперировать штампами. Америка – страна целлулоида, Америка – страна бездуховности, прямо советская пропаганда сразу вспоминается… Блин. Диснейленд, Мак-Дональдс, Голливуд.

Дима молчал.

Ольга вздохнула. Заговорила негромко и сбивчиво:

– Когда Симкин папа выезжал в Израиль с новой женой… сдавал в парткоме свой партбилет. И все знали, что он ни-ког-да сюда не вернется. И была, между прочим, целая трагедия, я помню, как Симка ревела белугой… Как бежала за поездом… Они почему-то на поезде уезжали, уже не помню, почему. Какие письма были в первые месяцы – ну слезы! И скучают, и мучаются, и все чужое… Уже через три года они приехали повидать родных – сияли, как помидоры! И все у них класс, и дом, и работа, и друзья, и жизнь наладилась, и нас, бедных, им жалко. И это было лет семь назад! А сейчас…

– Ма, я возьму мороженого, – сказал Женька. Встал и пошел к кассам, Ольга проводила его взглядом.

– Дима… Ты прости меня, идиотку. Я себе места не нахожу… Что мне сделать, чтобы ты меня простил? Забудь, что я тебе наговорила, я….

– Конечно, – быстро сказал Дима. – Ну конечно.

– Я дура, – покорно признала Ольга. – Когда меня зашкаливает, я… говорю всякое, а потом жалею ужасно. Честное слово. Прости. Мне примерещилось… на ровном месте примерещилось какое-то… Но все дело в том, что я тогда психовала из-за Женькиной формы, и вообще, из-за этой истории… Дима, ты не заслужил тех… таких слов. Хочешь, обзови меня как-нибудь. Мне будет легче.

– Оля…

– Да ну, обзови. Я эгоистка. Скандалистка. Черноротая баба… Согласен?

– Нет, – Дима невольно улыбнулся.

– Драная кошка. Может, даже «сраная» – для экспрессии.

– Оля!

– Ты меня простил?

– Я идиотка, паразитка, брехуха, дрянь…

Вернулся Женька. Перевел взгляд с Ольгиного лица на Димино, хмыкнул.

– …Вот Жека уже все понял, – продолжала Ольга как ни в чем не бывало. – И он хочет ехать. А ты сидишь и всем своим видом показываешь, что тебя насильно тянут. Да в конце-то концов, если тебе там не понравится – вернешься! Ты же ничего не теряешь! Я знаю людей, которые с грин-картами живут здесь, а туда ездят только в гости. И наоборот – живут там, а сюда мотаются чуть не каждый месяц. Это же совсем другой мир, не то что десять лет назад! Тогда люди уезжали – это была трагедия. А теперь – это путешествие! Захотел – живешь там, захотел – живешь здесь… И не суди о Штатах с чужих слов. Сам посмотришь и тогда решишь – ладно?

Дима пожал плечами:

– Да я как бы и не против…

Недоеденный чизбургер так и остался лежать на подносе.

* * *

В шесть утра Женька поднялся. Нога за ночь отекла и всячески сопротивлялась его намерениям.