Хроники мертвого города

Этот финт я запомню надолго. Красиво сработано, ничего не скажешь. На такие фокусы могут пойти люди, давно работающие и знающие друг друга, у них обычно ментальная связь. Как объяснить то, что произошло сейчас — я не знаю. Феноменально!

Преграждающий нам путь труп плюхнулся в воду и поплыл по течению. Группа двинулась дальше.

Пройдя примерно полсотни метров Рита остановилась, светя наверх. Луч отбросили тени об скоб, выраставших из стены.

— Миш, давай наверх, — указала девушка, — Там люк, я не подниму.

Разведчик забросил автомат за спину, достал свой Тульский Токарева и полез вверх. Следом за ним полезли мы с Ритой.

Люк вывел нас в подвальное помещение, в котором тускло горел свет. Сперва я даже не поверил, решил, что мы попали на улицу, причём вечером, часа на три назад. Судя по моим сейчас двадцать один сорок четыре.

Что это значит? Кому время — раннего рейда, кому — отдых после тяжело рабочего дня. Я рассуждал так, потому что в таком режиме жил Норд. Надеюсь у шакалов примерно тоже самое и большая часть из них спит.

Подвальное помещение освещали редко повешенные лампы низкого накаливания, буквально по одной на пролёт. Мы шли уверенно, полагаясь на Риту. Она в свою очередь была уверена, что тут мало что изменилось за время её отсутствия, если вообще изменилась. В одном девушка была уверена — "Шакал" не готов к нападению изнутри.

По коридору мы заглянули в несколько комнат. По предположению Риты, здесь могли бы содержать пленных, буть их наверху через чур много.

Пусто. Здесь никого, идем дальше.

Наверх мы поднялись по узкой лестнице, заканчивающейся на первом уровне. На полусогнутых двинулись по мрачному коридору следом за Ритой, пока не пробрались к холлу.

Только тогда я осознал масштаб высотки: широченный зал, массивные прямоугольные колонны подпирают потолок на высоте четырёхэтажки, длинная парная стойка администратора, за который по обе стороны расположилось по два лифта и балкона, открывающее вид на холл с четвертый по второй уровни. Лестница, на которой по ширине разъехалось бы два камаза. Роскошь одним словом. Всё это обрамлено мрамором, белым камнем и контрастом чёрного и белого пластика.

Между двумя стенами из стекла, с видом на город, сидели играли в карты четверо Шакалов. Рядом с ними лежали разнокалиберные автоматы и даже один пулемёт "Печенег". От улицы их скрывала тонированное стекло, поэтому боевики не опасались быть замеченными. Собственно от нас они были далеко и в нашу сторону даже не смотрели.

Украдкой мы проскочили на лестницу. На втором этаже было пусто, поэтому Рита выложила план действий:

— Здесь содержат пленников и охраняют их три человека. Охрану встретите в коридоре, а своих ищите по офисным кабинетам.

— Постой, ты с нами не идёшь? — запереживал Миша.

— Нет, надо навестить старых знакомых. Встретимся у лестницы в подвал.

Миша провожал её взглядом до тех пор, пока она не скрылась из виду. Он зажмурился на долю секунды и, открыв глаза, его лицо стало прежним, решительным и серьёзным. Ещё одно качество, которое отличает профессионала — не подаваться эмоциям на работе. А судя по тому, как легко он убивает что людей, что мертвяков, это для напарника не только работа, но и хобби. Как минимум не ошибусь, если скажу, что ему это доставляет удовольствие.

Пробираясь вдоль стен так, чтобы нас не заметили с холла, мы добрались до широкого центрального коридора, уводящего вглубь здания и разделяясь ещё одним, поперечным.

Мы разделились и прилипли к стенам по разные стороны, стараясь заглянуть за поворот друг друга. Подойдя ближе к развилке, разведчик плавно перетекает на мою сторону. Я остановился, держа проход под прицелом и через левое плечо протянулась рука, показывая два оттопыренных пальца. Значит, двое.

Вплотную подобравшись к углу, я прислушался. Двое о чём-то негромко разговаривали. Но Рита предупреждала, что обычно охранников трое, поэтому я ждал, когда третьей выдаст себя.

Бойцы шакала обсуждали женщин в извращённых подробностях, мерзко хихикая. Из сути разговора я уловил, что говоривший издевался над пленницей и, видимо, что-то показывал, на что его собеседник реагировал противным смехом, иногда вставляя комментарии.

Затем свою повесть начал второй. От его рассказа я закипал. Не пойму, что бесило больше: его писклявый гнусоватый голос или то, о чём он вещал. Этот подонок сперва изнасиловал, затем затыкивал женщину ножом, спрашивая, понравилось ли ей. На конце истории я дошёл до предела ярости и в красках представлял, что буду с ним делать через секунду. Тихо переложив калаш за спину, в правой руке оказался мой верный боевой товарищ — острый, как бритва, нож.

Рывок.

Вылетев из — за угла я набросился на обладателя мерзкого голоса, схватив его за воротник безрукавки и прижал к шее ниже уха лезвие. За моей спиной нарисовался Миша, держа на мушке второго бойца, который не успел среагировать и медленно поднимал руки.

— Значит, женщин любите насиловать? — голосом, полным злобы, прорычал я, поедая глазами молодого шкета лет двадцати. Взгляд его был полон ужаса, парня не хило затрясло.