Хроники Мильгарда (СИ)

Лингольд не знал поражений, не ведал страха, любой его приказ беспрекословно выполнялся. Вершителя Запада боялись даже на Востоке, слава о нем достигла берегов далекой Валтики. Все богатства Мильгарда стекались в Лаат. Впрочем, сам Вершитель был равнодушен к золоту. Лингольд жил в простых условиях, спал на походной кровати, а его блюда не были так изысканны, как у других правителей, которых он бил на полях сражений. Неизменными атрибутами повелителя половины Мильгарда стали: железная корона, которую он практически не снимал, знамя с изображением черного ворона, как общего символа народов ветра, которое вывешивалось на флагштоке в любом месте где бы он не останавливался и особый клинок прямой, узкий, четырехгранного сечения, сужающийся к острию, которым был заколот Коррин Чернобородый. Помня, как сам добился власти, Лингольд всегда носил клинок при себе, будучи готовым к покушению. Риена, Дарион, Ровель и Миолан склонились перед волей Вершителя Запада.

Лишь потеря любимого сына, который должен был стать наследником всех добытых потом и кровью земель, всей добытой на полях сражений славы, омрачала взор Лингольда. Кроме того, произошла серьезная размолвка с женой, которая никогда не одобряла присутствие Эйреда в походных лагерях отца. Айла, получившая за свой неуступчивый характер прозвище Строптивой, целыми днями проливала слезы, скорбя о единственном сыне. Как бы не старался Лингольд, какие бы сокровища не бросал к ногам любимой супруги, но жена оставалась непреклонна. Айла все время проводила в собственном дворце на территории Лирии, а монарх почти всегда находился в своей военной ставке, расположенной в Алхане. Их личные встречи проходили все реже и реже, а затем и вовсе прекратились. Грозный повелитель, перед которым трепетали самые могучие империи, не мог совладать с собственной женой, с которой не виделся уже несколько лет.

Наследник престола у могучего государства теперь отсутствовал. В свое время Лингольд сам установил закон о том, что его преемником может быть только потомок от брака Лингольда и Айлы. Создавая новую державу, он хотел создать и новую династию. Саарские болота забрали Эйреда. У правителя имелись внебрачные дети, но они не могли считаться законными преемниками. Сам Лингольд, отличавшийся быстротой принятия решений на поле боя, не мог сейчас четко обозначить своей позиции. Он все еще пытался наладить отношения с женой. Как бы не старался Лингольд, какие бы сокровища не бросал к ногам любимой супруги, но Айла оставалась непреклонна. Супруга она видеть не желала.

Отсутствие внятной позиции по престолонаследию создавало массу проблем. Внебрачные сыновья Лингольда (а их было трое) мечтали о власти. Один из них — Сколт Гизитский (был рожден от гизитской наложницы) в должной мере перенял все качества отца: был столь же решительным, уверенным в себе и жестоким человеком. На поле боя Сколт проявлял чудеса храбрости и обладал несомненными полководческими дарованиями. В битве на Саарских болотах Сколт командовал правым флангом, его войска одними из первых прорвали акерумскую оборону.

После трагической смерти сводного брата, Сколт надеялся, что отец вспомнит о нем и назовет своим преемником. Отец бы мог вполне гордиться сыном, но происхождение от жалкой рабыни не позволяло монарху сделать свой окончательный выбор. Когда постаревшего правителя сразила болезнь, и лекари не могли гарантировать исцеления, Сколт Гизитский решился на отчаянный шаг. Найдя общий язык с предводителями гизитов (которых, как известно особенно ненавидел Лингольд Завоеватель) бастард поднял мятеж против отца и с войском двинулся на Алхан. Разумеется, тот желал достичь высшей власти. Гизиты, всегда игравшие второсортную роль в Осминской державе, сейчас хотели получить свою долю добычи.

Для правителя подобное известие стало громом среди ясного неба. Превозмогая недуг, он поднялся с постели и лично возглавил наспех собранное войско. Лингольд решил действовать молниеносно и предельно жестоко. Долгая междоусобная борьба уже неоднократно приводила к ослаблению, и даже гибели целых государств. В качестве примера можно было вспомнить и Гарлонд, и Камгарию, и шергов. Он не желал повторять чужих ошибок.