Хроники мизантропа 2. Лесник

Выбитое окно и странный зверь, мечущийся по комнате в поисках ребенка… Он ищет меня… Нет… Не добить… Спасти…

Мелькание картинок, сменяющих друг друга с невероятной скоростью… Мое обожженное тельце мотает из стороны в сторону… залитые слезами распухшие от жара глаза выхватывают эпизод… Мама… В разорванном платье с неестественно вывернутой шеей и прядями волос, залитыми кровью, играющей в сполохе пожара…

…

— Сынок, помнишь, я тебя учил, как ПРАВИЛЬНО, — выделяет интонацией слово, — ходить по лесу? — В глазах отца тоска, но на губах играет улыбка. Мне больно, но я киваю.

Уже не плачу. Хоть мне и совсем мало лет, но я понимаю, что произошло непоправимое… Мама… Образ никак не уходит из головы…

— Сынок, иди вот по той тропе. — Папа показывает рукой в самую гущу соснового леса, где нет и не может быть никакой тропы.

Но, я знаю, как ее увидеть… Нужно просто по-особому прищурить глаза и вот тропа видна. Хорошо утоптанная, и слегка пыльная…

— Пап, я боюсь… Пойдем со мной… — Маленькие дети много не понимают, но они чувствуют… И я чувствую — отец не вернется.

— Сынок, мне нужно быстренько сбегать домой, забрать маму, и мы тебя догоним. — Чувствую горечь фальши и печали. Но… Отец никогда не обманывал меня… — Иди сынок… Только помни — не оборачивайся, чтобы ни было, пока не дойдешь до перекрестка. Договорились, сын? — Он протягивает свою громадную ладонь и проводит пальцем по моему лицу от лба по переносице и касается кончика носа.

В горле стоит ком. Я чувствую, что больше никогда не увижу свои родителей, но верю папе… Сил ответить нет, я просто крепко обхватываю его за шею и не отпускаю, пытаясь придумать причину, почему я не могу пойти без него…

— Ну, все… Отпусти… — Папа мягко, но непреклонно, отрывает меня от себя и поднимается во весь рост, нависая надо мной. — Тебе пора, сын. Ты уже взрослый, поэтому, я верю, сможешь пройти. Не подведи меня. И помни… — Он на миг замялся, будто подбирая слова. — Мы всегда будем рядом… — после чего решительно развернувшись, быстрым шагом пошел в ту сторону, откуда совсем недавно мы пришли…

Я хотел побежать, догнать, увязаться за ним. Но… Если я сейчас побегу вдогонку за отцом, то подведу его… Миг, какие-то минуты, и силуэт отца скрылся между деревьев. Еще долго я стоял, глядя ему вслед… Но потом, собрав в кулак всю волю, которая может быть у малолетнего пацана, поворачиваюсь в сторону открывшейся тропы и делаю первый шаг, наступая на твердую пыльную поверхность…

* * *

Прошел… Тогда, почти двадцать лет назад я дошел до перекрестка двух путей и сошел с тропы… Никто меня не догнал… Ни отец, ни мать… Да и не могли, я думаю… Странными путями учил меня ходить отец… Странными и неизведанными…

После того, как я сошел с тропы, мне пришлось поблуждать по лесу, но все же… Все же, к людям вышел… Точнее, это они на меня вышли… Изможденного жаждой и голодом, свалившегося под кустом без сил и уснувшего… Без малейшего шанса на то, что смогу проснуться…

Больница, спецприемник, детский дом… А потом меня усыновили…

Детская психика гибкая, и умеет защищаться от всего, что может причинить боль… Моя не исключение… Я просто забыл всю свою прошлую жизнь… До того самого момента, как оказался в районной больнице. У меня просто нет детства…

Точнее не было… Первые воспоминания начали приходить после контузии… Во сне… Мне снилась мама… В том самом ромашковом платье… Иногда, мне снилось, как мы с ней гуляем около дома, того самого, который виднеется вдали. Хохочет, что-то рассказывает, и время от времени подбрасывает в небо…

Но чаще снится один и тот же сон — горящий дом и окровавленная мама…

Нет, я свыкся с тем, что никогда не увижу настоящих родителей. Да, если честно, даже не думал, что смогу вспомнить… И вот сейчас, сны стали явью…

Этот мир сводит меня с ума… Первый порыв — сорваться с места и рвануть туда… К дому из моих снов… Да его толком и не было… Да… В груди защемило и скрутила тоска…

Но… Я слишком давно стал черствым… Двадцать лет — это много… Пусть детские эмоции самые сильные и запоминающиеся… Вот только — мертвые не возвращаются. Это я уяснил крепко. А то, что я вижу собственными глазами… Морок. Очередная галлюцинация…

Я стою на камне во весь рост, пытаясь убедить самого себя, но в глубине души… Мне так хочется, чтобы это все было взаправду…

Мама… Сидит, греется на солнце… Сейчас выйдет отец и они займутся обычными делами… Я подойду и услышу:

— Ну, где ты бегал сорванец? Все глаза проглядели…

Да, это было бы замечательно, наверно.

Но этого не будет. Простите, но… Я привык, что мои родные мертвы. И очерствел душой, давным-давно… Лишь злость пробуждается, изгоняя первоначальный ступор от неожиданности… Этот мир с каждым днем мне нравится все меньше и меньше…

Недавно я думал, что остепенюсь займусь делом. Ремесло какое-нибудь изучу… Нет… Сейчас, глядя на еще один призрак из прошлого, я понимаю — этот мир не оставит меня в покое, пока не надавит на все больные точки в моей огрубевшей, покрытой шрамами душе…