Хроники Нарнии Том 1

 Гробниц было с дюжину — сплошные груды камня с единственным входом, низким и сводчатым, за которым зияла кромешная тьма. Поставлены они были без всякого порядка, так что Шаста потратил много времени, чтобы обойти со всех сторон каждую — и убедиться, что никого здесь нет. Никого. И ни звука, потому что здесь, на краю пустыни, не было ничего живого. Наконец солнце село.

 И вдруг откуда-то со стороны города донесся жуткий звук. Сердце Шасты заколотилось так, что чуть не выскочило из груди. Ему пришлось прикусить язык, чтобы не завопить от ужаса. Но уже в следующий миг он понял, что это такое. Это трубили трубачи на стенах Ташбаана, возвещая закрытие ворот.

 "Не надо быть таким отъявленным трусом, — сказал себе Шаста.

 — Я уже слышал их сегодня утром".

 Но одно дело слышать это утром, когда рядом друзья, и совсем другое — услышать этот звук теперь, перед наступлением ночи, когда остался совсем один на краю пустыни, за запертыми воротами. Ворота закрыты, и, значит, уже нечего рассчитывать на встречу сегодня вечером.

 "Может, они остались в Ташбаане на ночь, — думал Шаста, — а может, уже ушли. Без меня. Аравис на это вполне способна... Но Бри не мог бы меня оставить. Нет, не мог. Тогда где же он?"

 Надо сказать, что Шаста был несправедлив к Аравис. Конечно, она была надменна, а при случае и совершенно безжалостна, но в то же время надежна. Она никогда бы не бросила спутника, даже такого, кто был ей лично неприятен.

 Когда Шаста понял, что ему придется провести ночь одному (а вокруг становилось все темнее и темнее), место это совершенно ему разонравилось. Молчаливые каменные громады вселяли в него какое-то странное и тревожное чувство. Шаста крепился и изо всех сил старался не думать о вурдалаках, но его хватило ненадолго.

 — Ой-ой! Помогите! — завопил он, потому что ноги его коснулось что-то мягкое.

 Не стоит винить его за этот крик. И вам стало бы не по себе, если бы в такое время да в таком месте кто-то или что-то, совершенно бесшумно подойдя сзади, коснулось вас. А ведь он был уже испуган и ожидал, что в любую минуту может произойти нечто ужасное... Шаста так перепугался, что даже не мог бежать. Он сейчас предпочел бы лучше встретиться с кем угодно, чем оказаться среди угрюмых громад, где покоились Древние Цари, чем метаться меж этих Гробниц и чувствовать, что из тьмы за тобою кто-то следит, чем прислушиваться, не гонится ли кто, даже не смея обернуться. И все-таки он сделал самое разумное в его положении: он обернулся. Сердце его снова бешено заколотилось, на этот раз от облегчения. Это была всего лишь кошка. 

 Стемнело уже так, что Шаста не мог ее как следует разглядеть — лишь заметил, что кошка очень большая, важная и даже величавая. Казалось, она прожила здесь много-много лет, совсем одна. Она смотрела так, будто знала какую-то великую тайну, но никому не собиралась открывать ее.

 — Кисанька, — обратился к ней Шаста. — Ты, случайно, не говорящая?

 Кошка поглядела на него еще серьезнее, чем прежде, потом пошла куда-то, и Шасте ничего не оставалось, как последовать за нею. Она повела его сквозь скопление Гробниц к дальнему их краю, обращенному к пустыне. Там она села, прямая как стрела, и обвила хвостом свои лапы. Она сидела, обратив глаза к пустыне и Нарнии, как будто следила за каким-то врагом. Шаста улегся с нею рядом так, что она оказалась у него за спиной, а лицом повернулся к Гробницам. Когда очень страшно, лучше всего глядеть в лицо грозящей опасности, имея за спиной нечто спокойное, теплое и надежное. Песок показался бы вам не очень удобным ложем, но Шаста не одну неделю спал на голой земле и не обращал внимания на такие пустяки. Вскоре он уснул, хотя даже во сне не переставал гадать, что могло приключиться с Бри, Хвин и Аравис.

 Неожиданно он проснулся — от крика, какого никогда прежде ему не доводилось слышать.

 — Наверно, приснилось, — успокаивал он себя. — Это же ужас что такое.

 Он почувствовал, что кошки у него за спиной больше нет, и это ему не понравилось. Шаста продолжал лежать неподвижно, не открывая глаз — он чувствовал, что испугается еще сильнее, если откроет их и увидит Гробницы и всю эту местность: примерно так, как мы с вами, проснувшись среди ночи от чего-то непонятного, остались бы лежать под одеялом, крепко зажмурив глаза. И тут крик повторился — хриплый, визгливый вой, огласивший пустыню у него за спиной. Ему пришлось сесть и открыть глаза.

 Ярко светила луна. Гробницы были намного больше и намного ближе, чем он ожидал. Под луною они казались мертвенно-серыми. В этом свете они пугающе напоминали сгорбленных, уродливых великанов, закутанных в бесформенные серые одеяния, скрывавшие их лица. Не так-то приятно было знать, что придется провести рядом с ними всю ночь, совсем одному. Но как ни страшен был этот вид, душераздирающий вой доносился с другой стороны, из пустыни. Шаста повернулся спиной к Гробницам (хотя заставил себя сделать это с большим трудом) и начал вглядываться — нет ли кого на песчаной равнине? Ужасный вопль прозвучал снова.

 — Надеюсь, на этот раз не львы, — пробормотал Шаста.