Хроники незабытых дней

Выручил меня Боря Хан. Он ворвался в отель на третий день, потрясая телеграммой из Москвы, заверенной послом, в которой Володя срочно отзывался в Москву по делам, не требующим отлагательств. «Контора» добилась своего не мытьём, так катаньем. Через час с озабоченным лицом, он отбыл в Лагос с нашим водителем, наказав мне не появляться в мотеле.

Боря Хан оказался отличным парнем. Он третий год работал в Нигерии и прекрасно ориентировался в обстановке. Мы понимали друг друга с полуслова и хорошо выступали дуэтом. До сих пор не знаю, на кого он работал, ГРУ [8] или ПГУ. Мне было известно только то, что его старший брат, собкор «Известий» уже полгода ожидал суда в одной из тюрем США, как наш агент. Меньше знаешь – лучше спишь.

Два вечера мы провели в баре г-на Смита. Я привёз с собой кассеты с записями русских романсов и песен, под которые организовали нечто вроде нынешнего караоке. Ящик водки улетел быстро. Мы пели и даже плясали на бис, изображая, по нашему мнению, нечто похожее на гопак.

Справочно (о художественной самодеятельности)

В последний вечер в Ифе мы с Ханом немного похулиганили. Когда все известные нам романсы под рыдания благодарной публики были исполнены, мы перешли к бравурным ритмам песен, не прошедших цензуру, благо, аудитория русского не знала. Интересно, что хотя мы с Борей учились в разных городах и в разное время, репертуар школьного фольклора был один и тот же. Особенный восторг у слушателей вызвала песенка, усвоенная мною классе в шестом и исполненная в ритме марша. Приведу здесь наиболее приличные строки: Один какой-то тип влюбился в тётю Зину, Сломал ей патефон и швейную машину И кое-что ещё, и кое-что другое, О чём не говорят, на что смотреть нельзя!Выглядело исполнение следующим образом: один из нас двоих запевал очередной куплет, затем Боря по-дирижёрски взмахивал руками и преподавательский состав, отведавший нашей «Лимонной», коверкая русские слова, хором ревел – «…икоиштоишо и коишто дригое…».

В общем, совместили приятное с полезным.

Это был наш звёздный час, мы купались в лучах славы и, вернувшись в гостиницу твёрдо решили сменить профессию и стать эстрадными артистами.

В этот приезд спали спокойно, кондиционеры отключались реже, но отель явно приходил в упадок.

Бассейн вообще превратился в лужайку, где под слоем плавающего дёрна, кто-то постоянно боролся за жизнь.

Кусты и деревья, окружавшие гостиницу, настолько разрослись, что даже днём в номерах было темно. В густой листве тоже кто-то обитал, во всяком случае, там беспрерывно хрустели, пищали и чавкали.

Однажды ночью я вышел на балкон и постоял, слушая африканскую ночь. Дерево, растущее напротив, было усеяно светлячками. Вот, думалось мне, уйдет отсюда человек и через несколько лет здесь будут непроходимые джунгли, буйная тропическая природа возьмёт своё. Укусивший в шею москит, прервал мысли о вечном. Пришлёпнув подлеца, вспомнил слова Бори, что каждый шестой комар в Нигерии – малярийный, каждый трёхсотый – разносит какую-то пакостную болезнь с мудрёным названием. На русском это называется слоновость мошонки. Видел такого больного недавно, катил свои причиндалы перед собой на тачке. Присматриваться к нему не стал, но впечатлило. Представил себе, как Ирина пришивает мне к брюкам гигантский гульфик, поёжился и пошёл досыпать.

На обратном пути, останавливались в Ибадане и Абеокуте, Боря встречался там со своими коллегами – нигерийскими журналистами и американцем-антропологом из «Корпуса мира», у которого я выиграл на спор бутылку пива. Как-нибудь при случае расскажу эту историю. На вопрос, кто этот американец, Боря небрежно ответил – ЦРУшник. У него вообще трудно было понять, когда он шутит, а когда серьёзен.

В Лагосе оставшиеся полдня провёл с Николаем.

Успели искупаться в океане, где на пляже я ухитрился сесть на здоровую мазутную лепёшку, присыпанную песком. С трудом отмылся, но так пропах бензином, что Ирина в Москве поинтересовалась, не в цистерне ли меня везли через границу.

Настало время прощаться с Африкой. В аэропорт отвозил Николай, который намеривался забрать диппочту, ожидавшуюся с этим рейсом из Москвы. Самолёт серьёзно задерживался, и до отлёта мы коротали время в баре. Наконец объявили посадку и, взяв у Николая бутылку виски для Миши, я направился к самолёту. Однако, командировка, начавшаяся с неприятности, скандалом и окончилась.