Хроники объявленного Апокалипсиса

Точно так же поступали и те индусы, которые летели в горы на вертолётах и самолётах. Европейцам, американцам и японцам жилось хуже них в Непале только потому, что они прилетали в эту страну на больших самолётах чуть ли не голыми и с минимумом продуктов, лишь бы взять на борт побольше людей в возрасте не старше сорока пяти, максимум пятидесяти лет. Из-за этого в баках их самолётов топлива практически не оставалось. В Непале, и не только в нём одном, пилоты проявляли просто чудеса, умудряясь сажать огромные самолёты прямо на горные дороги и, вообще, на любые ровные площадки. Поэтому катастроф при посадке почти не было, но это привело к тому, что в Гималаях и Тибете собралось почти четыреста миллионов человек и теперь их уже очень скоро ждали голод и болезни, ведь кометалии в горные районы Индостана не смогли проникнуть. Если с Гималаев люди ещё могли спуститься вниз пешком, что они панически боялись делать из-за опасности эпидемий, ещё бы, там лежало столько трупов, которые некому было предать огню или захоронить в земле по христианскому обычаю, то из Тибета они могли улететь только на самолётах. Да, но для этого не было горючего, оно осталось только у русских олигархов, прилетевших в Непал со своими боевиками. Простые русские миллионеры добирались в эту страну преимущественно из стран Европы и Азии. Обо всём этом мне рассказали посол США, которого я позвал в броневик сразу же, как только Евгений Георгиевич Добродеев, с которым мы моментально перешли на ты, рассказал мне о том, кто он такой и зачем прилетел в Непал.

Посол, едва узнав о его миссии, тут же потребовал, чтобы Женя немедленно привёл меня к присяге, как президента России, но мы всё же решили сначала вернуться в Москву. Первым об этом попросил я, надеясь, что сумею откосить от президентства и пропихнуть на это место Максимыча. Сейчас для меня было куда важнее решить другие задачи. Эдвард Берри и Женя довольно подробно рассказали мне о том, что творится не только в Непале, но и вообще во всех Гималаях и Тибете. В частности Катманду, самом большом и благоустроенном городе Гималаев, собралось не только большое число высокопоставленных правительственных чиновников из многих стран, но и целая шобла монархов, а точнее вся эта мелкотравчатая сволочь во главе с королевой Великобритании, но за исключением императора Японии. Тот, как и наш президент, наотрез отказался покидать свою страну и сказал, что если Японии суждено уйти под воду навсегда, то только вместе с ним. Надо сказать, что хотя Волна полностью погребла под собой Японию, из воды торчала одна только вершина Фудзиямы, никуда этот архипелаг не делся и природа пострадала там не так уж сильно, процентов на сорок сохранилась. Внимательно выслушав доклады обоих, я спросил американского посла:

— Эдвард, скажите, ваши сограждане и европейцы сумели сохранить свои самолёты? Они смогут улететь на них для начала в Россию? Территория нашей страны будет для них транзитным пунктом. Рано или поздно все они отправятся домой.

Посол ответил мне с удивлённым видом:

— Да, мистер президент, практически все наши самолёты уцелели, из-за чего между американцами и непальцами сложились неприязненные отношения, ведь эти дикари хотят распилить их и наделать из алюминия себе кастрюль. Мне только непонятно, почему вы об этом спрашиваете. Я не вижу большой разницы в том, уцелели они или нет. Другое дело, что во всех этих самолётах сейчас живут люди, ведь гостиниц здесь в таком количестве нет. Без авиационного керосина им грош цена.

Нет, я всё-таки точно прикажу собрать все бриллианты и изготовить из них нашему гению биологии, Женечке, памятник высотой метров в пятьдесят. Уж не знаю как, но она сумела заставить кометалий вырабатывать не метан и этилен, а керосин, содержащий в себе большое количество какого-то высокоэнергетического углеводородного горючего. Про это горючее я мало что знаю кроме того, что оно отлично заменяет собой авиационный керосин, а самолёты могут летать на нём чуть ли не на треть дольше, чем если их заправить обычным керосином. Всё, что отложилось у меня в памяти из её доклада, это химическая формула один метил, один и два десятых дициклопропилциклопропан. Именно её, радостно улыбаясь, я и выпалил. Женя Добродеев, который имел прямое отношение к ракетостроению прежде, чем покойный президент попросил его стать помощником по вопросам науки и высоких технологий, воскликнул:

— Батя, но это же синтин! Ракетное топливо для "Бурана".