Хроники особого отдела — 2

К вечеру опять зарядила мерзкая жалящая морось. Куски лондонского тумана повисли на окнах рваными грязными простынями. По радио передавали, что где-то в районе Бродстерса на побережье штормом смело все недавно установленные новенькие пляжные лежаки. В вечерних новостях показали, как вся береговая линия Восточного Кента и его жемчужина — городской залив Viking Bay, славившийся своим золотым песком — покрыты грязью и мусором. На фоне разрухи новенькая аккуратная вывеска:«Дно резко обрывается! Внимательно следите за детьми и соблюдайте осторожность, если плохо плаваете!» — смотрелась в телевизоре юмореской. Мрачной.

— Интересное местечко. Погода наладится — и поедем, — заметил за ужином Ян.

— Смотреть развалины X века? — съязвила Ксения.

— Там над заливом стоит Bleak House, дорогая. Дом Чарльза Диккенса, — заметил Борис.

— А в июне все жители наряжаются в старинные платья и устраивают фестиваль, — добавила Маша.

— Я вообще-то имел в виду искупаться. Но если вас так манят достопримечательности — недалеко на кладбище покоится автор Франкенштейна, Мэри Шелли.

— И что? — строго спросила маленькая Кесслер.

— Да ничего. Могила как могила. Тихая. Просто она похоронена с сердцем своего мужа, которое хранила лет двадцать в ящике своего письменного стола, в банке со спиртом, и велела перед смертью его извлечь, сунуть в пакет формата А4 и зарыть, положив ей на грудь. О! Ещё вспомнил! Она лишилась девственности на могиле своей матери… - Ян надкусил особенно симпатичный пирожок и зажмурился от удовольствия, не замечая, как дружно поперхнулись Илья и Борис. — Тут недалеко, на кладбище у старой церкви Сент-Панкрас в Лондоне.

— Ян Геннадьевич… — тихо охнул Телицын.

— Чего? — прервал монолог начальник.

— Дети…

— Где?! — одновременно вздрогнули все Кесслеры.

Борис Евгеньевич осуждающе посмотрел на Машу, покраснел и затих.

С наступлением весны на столицу Королевства обрушились голуби, которые на своих плохо гнущихся крыльях пытались удрать от спятивших с приходом весны котов. Даже окончательно материализовавшийся с появлением мистера Сомса Олладий с любознательным мявом периодически царапал оконные стекла. Присевшая на карниз голубка, скорее всего, получила инфаркт от появившейся из ниоткуда кошачьей рожи с впечатляющими клыками. А потом второй - от сплоченного крика близнецов, как раз ворвавшихся в гостиную.

Остальное население слаженно (что значит тренировка!) вздрогнуло и обратило свои взгляды на виновника всех бед. Терпение коллектива было на пределе. И стремительно этот барьер преодолевало – прямо к отметке «бунт на корабле».. Первым, разумеется начал самый отважный и безбашенный. Точнее… начала.

— Почему мы терпим все это? — неожиданно показав на окно, проговорила Ксения. — Зачем нам эта мерзкая страна с ее отвратительным климатом и законами? Мы ничем не заняты! Только пьём и едим!т

В помещении повисла тишина. Маленькие самураи дружно плюхнули попы на пол и замолчали. Рядом рыжим половичком расстелилась Милка (Мрак решил не рисковать…).

Ксения продолжила взывать к совести начальства:

— Ян! Посмотри на нас! Я скоро превращусь в жирную корову! Борис совсем отдалился и, закопанный в пожелтевших бумажках, больше всего напоминает мне червяка! Илья, своими лопатообразными ладонями перекопал, как крот, весь палисадник, а его жена заставляет нас есть редис, наивно веря, что последний является кладовой аскорбиновой кислоты! Даже дядя Боря перестал печь блины, перейдя на правильное питание нас, несчастных, пустой овсянкой!

На кухне гулко ухнуло. Мистер Сомс уронил на пол огромный пергаментный свиток Афинея «Пир мудрецов».

— Эй! — возмущению Яна не было предела. — Это, между прочим, единственный полный вариант этой поваренной книги. Весь! Из тридцати томов. Аккуратнее.

— Ничего подобного! — запоздало смогла вставить вместо сержанта фразу Танюша.

Ксения резко повернула голову и одарила окружающих воинственным взглядом.

— Минерва! — восхищенно ляпнул Кесслер.

Объект восхищения уничижительно посмотрела на мужа снизу вверх и, сделав глубокий вдох, продолжила:

— Ян, сделай над собой усилие и роди, наконец, мысль! Зачем мы здесь? Давай, очнись уже…

Мир вокруг остановился. Часы на каминной полке замерли. Кот внезапно исчез, прихватив в потустороннее небытие собаку, мистера Сомса и, с какой-то совершенно непонятной целью, близнецов. Телицын превратился в картонный плоский манекен, а пейзаж за окном — в примитивные лубочные декорации.

Никто ещё не разговаривал с полковником… так.

И уж, конечно, никто не представлял, во что подобный разговор выльется. Но Кот предпочел переждать последствия где-нибудь подальше. Чисто на всякий случай. Остальные просто замерли – на инстинктах. Как деревья перед грозой.

И тишина была – тоже как перед грозой.

И она длилась… длилась…

— Вот ты торопыга! — вдруг услышали в ответ ошеломлённые домочадцы. — Давайте нальём коньячка и разберемся.

***