Хроники особого отдела

Крохотная привокзальная площадь радовала чистотой и свежеокрашенными зданиями, рядом автобусов, к которым стремились рабочие массы. Однако мы хорошо помнили инструкции, написанные в путёвке, что с Железнодорожного вокзала лучше всего добираться на такси. Боб, озираясь, поискал глазами такси. Увы, такси, как назло, отсутствовало. Такое редко бывает, но нам не повезло. Боб всегда сердитый по утрам возмутился:

– Плохая это сказка. Впервые вижу вокзал, где нет такси.

Видимо из-за этого мне захотелось вернуться домой, налить какао, завернуться в плед и смотреть сериал, про чьи-то приключения.

– Вот это да! Что это вы скисли? Сейчас они понаедут. Уверена, и минуты не пройдёт, – покачала головой Гусёна, засунула два пальца в рот и свистнула.

Мы с Бобом скептически усмехнулись, но из-за какого-то здания вывернулось белая машина с шашечками и надписью «Яндекс-такси». Из окна высунулась заросшая щетиной помятая рожа и осведомилась:

– Куда?

– В «Лесную сказку» – заявил Боб и решительно продолжил. – Тысяча. Гусёна, гони деньги, твоя очередь за такси платить.

Таксист хмыкнул, и мы принялись втискивать в багажник чемоданы сумки и рюкзак, потом пристроили две пары лыж на крышу.

Глава вторая

«Случайность символизирует собою открытость мира, открытость будущего, встречи с ранее неизвестным»

Ю. В. Сачков

Город нас не вдохновил и был похож на все провинциальные города России, безликие деревянные строения сменились пятиэтажками и поэтому мы задремали опять, так и не увидев местных достопримечательностей, если они и были. Проснулись мы от вопля шофёра:

– Вы что спите-то? Красота-то какая.

Мы зароптали, но стали смотреть по сторонам. Он был прав, дорога, по которой мы ехали, была сказочной. Справа и слева высились поджарые сосны в шапках снега, лихо сдвинутых набекрень, а из сугробов, вплотную придвинувшихся к дороге, торчали сосны-малышки, похожие на сгорбленных гномиков. На иногда встречавшихся полянках кусты бересклета и поросль молодых берёзок, заваленных снегом, превращались в сказочные деревушки хоббитов.

Когда мы подкатили к профилакторию и обнаружили на огромных воротах амбарный замок, я не удивилась. Боб вылез, проваливаясь по щиколотку, добрёл по занесённой снегом дорожке до ворот и загрохотал в них, вопя:

– Я вас засужу! Такие деньги, а закрыто.

Шофёр осторожно осведомился:

– Выходить будете?

– Кай! – жалобно пискнула Гусёна

В отличие от многих я знала, что если что-то эдакое случается, то у владельцев или начальства всегда найдётся отмазка. Никогда не понимала слезомойства, поэтому принялась обдумывать вечный российский вопрос «Что делать? ». Отвлекло меня общее хоровое «Кхм». Я повернулась к Гусёне.

– Помолчи! Надо подумать, – уезжать из этой сказки не хотелось, и тут меня осенило. – Боб! Посмотри, может там что-нибудь написано?

Боб добрёл до будочки у ворот, постучал в её дверь, потом помахал нам и побрёл к машине.

– Девчонки! У них из-за дизентерии карантин. Отдыхающих просят либо вернуть путёвки, там есть адрес в Сызрани, либо продолжить отдых в Гостевом доме «Чистое блаженство», на тех же условиях, что и в путёвке.

Гусёна постучала по плечу шофёра.

– А что-нибудь слышали про этот Гостевой дом?

Шофёр хмыкнул.

– Это Тамаркин что ли? Странно, что вас не предупредили. Я уже туда отвёз несколько человек, остальные, наверное, сдали путёвки. Те, кто сдал, ещё и компенсацию получили. Мне приятель рассказал, он их в эту фирму в Сызрани возил.

– Зачем нам компенсация, если у нас отпуск пропадает?! – возмутился Боб. – Кайка! Гусёна!

Я тронула за руку шофёра.

– А большой дом?

Таксист поджал губы.

– Да чуть меньше профилактория, но все наши слуги народа там любят отдыхать. Очень там хороший массажист и бочки.

– Какие бочки?

– А Тамарка сделала такие же бочки, как на Алтае, в Белокурихе. Сидишь в бочке из определенного дерева и паришься в пару из лекарственных трав. Говорят, лечит всё, от подагры до маразма, – шофёр подмигнул нам.

– Боб, лезь обратно! Поедим в это «Блаженство».

Только Боб подошёл к машине, как неожиданно на дорогу из-за заснеженных кустов, вылезла заплаканная бабка. Мы переглянулись. Бабка затрясла головой и заголосила:

– Кошелёчек!

– Господи! – Гусёна выскочила из машины, вытащила из кармана куртки облатку с валидолом и сунула бабке в рот. – Бабуля, что случилось?

– Кошелёчек, – плакала бабка, закрыв лицо морщинистой лапкой, – отняли ироды.

– Вот твари! – взбесилась Гусёна.

А мне стало не по себе. Как это отняли? Мы здесь уже минут пять валандаемся, а кроме птичек никого не слышали. Видимо не только меня посетили сомнения, потому что Боб прочирикал:

– А где и когда отняли?

– Утречком, – у бабки тряслась голова от усилия рассказать. – Два ворлагана. Я путь решила сократить, вот и сократила, дура старая. Купила молока.

Боб вздохнул и вытащил бумажник, а затем выудил из него тысячу. Я точно знала, что она у него последняя. Почему-то мне казалось, что бабка врала, но, зная характер Боба, мне не захотелось его останавливать. Боб шмыгнул носом и начал процесс восстановления справедливости.