Хроники пикирующего Эроса

Им понадобились дороги. И они их сделали, асфальтовые, «убив», как говорили в России прежде, уже имевшиеся, грунтовые, уплотнив под асфальт и по обочинам их донельзя и вырубив деревья, соорудив себе роскошный, выложенный плитами кювет и закопав наш. А поскольку новый русский сосед с другой стороны завёл себе бассейн, воду из которого спускал прямо под наши участки, у нас заколосились папоротники, зацвели мхи и явились на свет грибницы, которых отродясь тут не было, в домах воцарился стойкий петербургский климат, а вода в колодцах окончательно позеленела от горя и совсем перестала быть питьевой.

Парковки они устроили в нескольких метрах от наших домов. Тихий переулочек, по которому раньше проезжали хорошо если раз пять в год, превратился в подобие Садового кольца и по количеству машин, и по качеству воздуха, ставшего теперь совсем родным, московским. Идёт-гудёт весёлый шум в любое время суток. Особенно радостно, когда часа в четыре утра в трёх метрах от твоего спального места паркуется кавалькада, оживлённо хлопают дверцы, на встречу дня встаёшь, кудрявая, и хохочут в лицо тебе бойкие девки с розовеющими в предрассветной дымке голыми пупками и ляжками. И бредёшь за питьевой водой, а разбуженный тоже сосед — за водкой, опять же с горя, в ларёк, и солнце встаёт, и смотрит на тебя сонно продавщица: ей тоже весело так и приятно, и улыбается она ранним таким покупателям — всё доход лишний, а ей процент капает. И занимается заря над озером, давно превратившимся в чьё-то частное владение, забором — а как же! — огороженное, и показывается солнце по-над лесом, куда мы забыли дорогу, потому что стал он настоящей помойкой. Нет, у нас есть — километра за полтора — контейнеры для мусора, которые даже вывозятся иногда. Однако в ту сторону путешествуют немногие, потому что, кроме перетаскивания мешков, за эти удобства надо ещё платить по несколько тысяч рублей в месяц.

Но самое интересное происходило с электричеством. Ну, тем самым, которое не обнаружили когда-то мои бомжи. Оно отрубалось по всему посёлку, когда новым хозяевам жизни оно надобилось — в особо крупных размерах. У нас текли холодильники, портились продукты, и невозможно было даже согреть чаю — тоску залить. Но им же надо, они — строятся! Какие ещё вопросы? Вопросы отпадали сами собой. Потом они завели себе автономную электростанцию, и это было хорошо, потому что общественное электричество стало отключаться при дожде или вообще когда захочет. Требования к службам электрообеспечения силы не возымели, как не имеют до сих пор, хотя и подкреплённые солидным авансом. Когда упадёт столб — он стоит под углом в 45 градусов — кто будет отвечать? — горячится сосед. Я, я, поглаживает себя по животу электроначальник таким движением, что понимаешь ясно: ни за что и никогда он не ответит. Хоть убейся. Так что если бы не новые русские, весь посёлок регулярно погружался бы в сплошную тьму, а так, от их «кремля», всё-таки хоть далёкий свет во тьме светит, и тьма не объяла его.

Новая дорога также развила в нас творческое, дизайнерское начало. Грузовики стали регулярно въезжать в угловой забор соседа. Он регулярно его чинит. Регулярность вообще — мать порядка, она утешает. Правда, иногда он пытается ещё отгородить свой забор от проезжей части — бетонирует трубы стоймя, возводит живописные горки из камешков. Но что КАМАЗу эта производственная эстетика? Проехал раз — и нет труб и камешков, какие дела. Теперь мы ищем, где бы приобрести противотанковые «ежи». Но это, согласитесь, экзотика.

Не могу сказать, что мы сдались сразу. Нет, мы пытались договариваться. Мы сажали по обочинам переулка деревца — саженцы немедленно утрамбовывались автомобилями. Мы рисовали на въезде знак «тупик»; чёрта-с-два кто поверил. Мы купили шлагбаум — его сбивали столько раз, что в конце концов он превратился в ни на что не годный прутик. Соседка выскакивала на дорогу, грудью преграждая её перед авто, — ей переехали ногу.

Кроме старых русских и новых русских, в посёлке проживает ещё община вовсе нерусских. Эти парии — таджики. Были в недавние годы и бригады украинцев и белорусов, но сейчас они, видимо, как-то иначе разделили сферы влияния в Подмосковье, так что на всех работах у нас в посёлке одни таджики.