Хроники похождений

К неудовольствию как моему, так и Алексея Ивановича ничего путного скотина Жак не сообщил. После того, как меня оглушили ударом по голове, каналью выбросили из экипажа вместе со всем нашим скарбом. Мосье повезло: через десять минут его подобрал почтовый возок. Добравшись до Санкт-Петербурга, мерзкий французишка прямиком отправился в лавку старьевщика, чтобы выручить деньги за золотую табакерку, усыпанную алмазами.

— Ах ты, мерзавец! — воскликнул я в этом месте рассказа.

— А денежек-с, денежек-с-то мне не оставили вы, сударррь вы мой! — завизжал в ответ француз.

Старьевщиком оказался не кто иной, как старик-incroyables. Табакерка произвела на него невероятное впечатление. Он поинтересовался судьбой хозяина этого сокровища, и каналья рассказал о том, что мы направлялись в Кронштадт к капитану-поручику Косынкину. Старьевщик попросил мосье обождать в лавке, пояснив, что у него нет при себе столько денег, сколько стоит эта табакерка. Засим старик-incroyables убежал, а безмозглый французишка остался в компании с абрикосовым котом. Старьевщик наверняка не гнушался скупкой краденого и потому имел знакомства среди сомнительных личностей, готовых за медный грош пойти на самые гнусные преступления. Вместе с двумя субъектами такого сорта старик вернулся в лавку. Разбойники скрутили каналью, заткнули ему рот и, потакая странным выдумкам старьевщика, вырядили Жака в египетскую мумию. Затем впятером, если считать абрикосового кота, они отправились в Кронштадт и устроили засаду возле дома капитана-поручика Косынкина. Да уж, знали бы нанятые старьевщиком громилы, чем для них закончится это предприятие! Но тайна старика-incroyables так и осталась неразгаданной. Сам собой напрашивался вывод, что старый жулик отправился в рискованное путешествие, чтобы ограбить человека, который имеет обыкновение брать с собою в путешествие сокровища, подобные золотой табакерке, усыпанной алмазами. Но неужели жуткая смерть обоих помощников не остановила бы простого воришку?! И даже необходимость отправиться следом за мною в Амстердам не расстроила его коварных планов. Или он предполагал, что для меня золотая табакерка — вещь из разряда безделиц, которые я десятками таскаю при себе? Да нет, все это глупости. Старик-incroyables неотступно следил за мною и знал, что я нахожусь в плену у Мировича и нет у меня никаких драгоценностей. Все, что было, все выбросили в сугробы вместе с французишкой, и все это осталось… в лавке старика-incroyables. В лавке старьевщика. Судя по всему, им двигали какие-то личные мотивы, превратившиеся в навязчивую идею.

— Где-то, граф, вы ему насолили, — промолвил господин Швабрин, выпроводив Жака за дверь.

— Да, но где? Ума не приложу, — ответил я.

— Что ж, граф, постарайтесь отдохнуть. Хороший сон — вот, что вам сейчас более всего нужно, — сказал Алексей Иванович. — А я пойду присмотрю за матросами. Я поневоле занял место капитана, и, неровен час, этот сброд усомнится в правильности такого решения. Надо чем-нибудь занять их.

— Преклоняюсь перед вашим мужеством, Алексей Иванович, — произнеся.

Господин Швабрин махнул рукой и добавил:

— Кстати, вы, пожалуй, единственный человек на борту, которому в сложившейся ситуации стакан виски пойдет на пользу. Я пришлю к вам Федора.

Алексей Иванович покинул каюту. Через несколько минут появился Федор. Он поднес мне стакан. Я осушил его залпом, и меня передернуло.

Уже за одно только то, что англичане пили виски вместо водки, с ними не стоило заключать мир.

Глава 22

Оставшись один, первым делом я поклялся себе, что, если в будущем возникнет хоть еще один раз самая незначительная угроза, хоть малюсенький намек на те испытания, которым я подвергался в застенках у Марагура или под килем корабля, я брошу все, наплюю на все свои самые высокие и благородные чувства и побегу. Назад, в Россию, в Москву, в Шевалдышевское подворье, к Шварцу, я даже стану донором и сдам пинту крови на пропитание Развилихина. А что?! Шварц — замечательный человек! Он же сам говорил, что ему не нравится, когда в городе палят из пистолетов все кому не лень! И клянусь вареникомъ моей бабушки, что Шварцу не нравится это больше, чем Мировичу. И черт с нею, с мадемуазель де Шоней!

Правда, сомневаюсь, что мне удалось бы сдержать данное себе слово.

Про Аннет, конечно, в сердцах я нехорошо подумал, но, в конце концов, она сама полезла в эту историю! Уж в чем в чем, а в этом я не сомневался! Не знаю уж почему. Хотя, собственно, а почему не знаю? Знаю. По тому, как мастерски она вела меня от Москвы до одной только ей известного адреса, на каждом шагу устраивая смертельные ловушки, в которые неизменно попадали мои враги, присутствие которых она лишь предполагала, можно было смело сделать вывод, что эта прелестная особа всю жизнь только и занимается тем, что попадает в такие истории.