Хроники Порубежья

Увидев Митьку, который вырос словно из-под земли, и, широко улыбаясь, преградил дорогу, Даша только поморщилась, не говоря худого слова, повернулась, и пошла себе обратно. Это было обидно, и улыбающееся Митькино лицо, застыв, стало напоминать своим видом трагическую маску. В один прыжок он настиг Дашу и грубо схватил её за плечо.

— Пусти, придурок, — девушка резким движением высвободилась и продолжила путь, подумывая о том, что не пора ли пуститься бежать или, тоже не плохо, поднять крик, а то и воспользоваться ножом, висящим на поясе. Бедный Митька по молодости лет еще не представлял, насколько мужчина может надоесть женщине, и на какие кошмарные преступления она способна пойти, только чтоб избавиться от постылого.

Ему было не до тонкостей. Даже превосходное, заготовленное впрок, вступление к решающей речи вылетело из головы, и он, снова догнав Дашу и, снова схватив её за плечо, сказал просто. — Ах, ты, кошка трёпаная.

Тут и появился, приветливо улыбаясь, готфский князь Эльгард Румяный, верхом на вороном жеребце, подаренном ему в знак братской дружбы воеводой Воробьем. Князь был не один, его сопровождал сотник Панта, телохранитель, но тот не вмешивался, так и просидел все время в седле, перебирая толстыми пальцами янтарные четки. Притерпелся, видать, к княжеским причудам.

— Лесные люди бесхитростны и прямы, ну, примерно как хорошо оструганное бревно, — небрежным тоном заметил Эльгард Румяный, придерживая коня, чтоб получше рассмотреть разворачивающуюся перед ним жанровую сценку.

Панта кивнул головой, в знак того, что понял сказанное, подумал, и сказал. — В еде же они неприхотливы. Бурундуков жрут.

— Надо же, — удивился князь.

Митька неохотно разжал ладонь, которой он сжимал плечо Даши. — Шли бы вы своей дорогой, интервенты хреновы.

Почувствовав, что свободна, Даша отступила на шаг и, взглянув на князя, поняла, что он ей нравится. Князь был хоть куда, высокий, широкий в плечах, узкий в поясе, с приветливым чистым лицом, окаймленным шелковистой бородкой, он смотрел ласково и прямо, являя собой приятный контраст со жлобски набычившимся Митькой, который уже вытягивал меч из ножен.

Улыбнувшись Даше, князь спешился и тоже обнажил клинок.

— Щит? — вопросительно сказал Панта, выполнявший по совместительству и обязанности оруженосца.

— Стыдись, — мягко ответил Эльгард Румяный. — Ведь у моего противника нет щита.

— Да у него и мозгов, в общем-то, нет, — сказал Панта. — Так что ж теперь?

— И впрямь, — согласился князь, отражая страшный удар, и делая ответный выпад.

С лязгом скрещивались мечи, вырванная с корнем трава летела из-под подошв, и Эльгард Румяный сказал. — Ночь. Полная луна. Черный корабль бесшумно движется по широкой реке. Прекрасные девы плещутся, как русалки, в серебристых волнах. Их двое, но одна из них особенно прекрасна.

— Мне-то больше вторая понравилась, — сказал честный Панта. — Грудастая такая.

— Я помню, — произнесла Даша. — Красивый корабль.

— Он твой, — князь, припав на колено, увернулся от широкого лезвия Митькиного меча и, вскочив, нанес ответный удар.

— Значит так, — подумал Митька, работая мечом. — Сначала зарублю князя-прелюбодея, потом идиота-слугу, а там и Дашке головы не сносить. Зарою в одной яме и плюну на могилу.

Но привести свой план в исполнение ему не удалось.

На поле боя появились новые участники, воевода Воробей со товарищи.

— Ага, — зловеще произнес Воробей. — Резвимся. Бабу не поделили, — и гаркнул. — Мечи в ножны!

Противники нехотя подчинились приказу.

— Теперь ты, барышня, — обратился Воробей к Даше. — С кем из них пойдешь?

— Воевода, — побелел Митька. — Ты чего творишь?

— Суд творю, — спокойно ответил Воробей. — По обычаю наших дедов. Она ведь не жена тебе. Или все-таки жена?

— Не жена, — вынужден был признать Митька.

— Тогда стой и не вякай, — Воробей снова повернулся к Даше. — Выбрала?

— Выбрала.

— Хорошо. Сейчас сделаем так. Ты, — воевода ткнул пальцем в Митьку. — Пойдешь туда. — А ты, князь, — его палец перенацелился на Эльгарда, — в другую сторону. А барышня останется пока что со мной. Сегодня она придет к тому, которого выбрала. Ждите.

— Хороший обычай у твоих дедов, — процедил Митька.

— Какой есть, — ответил воевода. — И еще есть обычай, кто из войска на своего руку поднимет, тому смерть.

Сотники, стоящие спиной воеводы, согласно кивнули.

— Бей! — Митька рванул рубаху на груди.

— В другой раз и ударю, не сомневайся, — воевода поворотил коня и поехал прочь.

Ближе к вечеру Даша поднялась на борт готфского корабля. Молчаливый воин со шрамом через всё лицо провел её в кормовую надстройку, где в крохотной каюте обитал князь Эльгард Румяный.

— Я пришла посмотреть свой корабль, — сказала Даша.

— Если бы мы встретились раньше, — сказал князь наливая вино в золотые кубки. — Я бы подарил тебе много разных прекрасных подарков. Но теперь этот корабль, все, что осталось от готфского королевства. Владей им и моим сердцем впридачу.

— Это немало, — ответила Даша, складывая в углу лук и колчан со стрелами, и принимая кубок.

Глава двадцать шестая