Хроники последнего лета

— Скажу своими словами. Упомянутый малолетний преступник попросту залезал в варенье рукой, а потом ее облизывал!

По залу пробежал громкий ропот. Мужчины в первых рядах переглядывались, словно не веря своим ушам.

— Итак, любезнейший, что вы можете на это сказать?

Вместо Рудакова ответил Белый, он взвился в порыве благородного негодования:

— Протестую! Артемий Андреевич находился в столь юном возрасте, что не мог полностью осознавать преступность своих деяний.

Ропот затих, а Тощий неожиданно согласился:

— Хорошо. Хотя я противник того, чтобы рассматривать юный возраст в качестве смягчающего обстоятельства, но готов принять ваши возражения. И заодно показать еще кое-что интересное.

Он снова пролистал блокнот и, найдя нужное место, обратился к залу:

— Минуточку внимания! Как вам понравится такая история: в возрасте девятнадцати лет, шести месяцев и двух дней, то есть, полностью осознавая свои действия, Артемий Андреевич в студенческой столовой съел порцию тефтель в сметанном соусе, запив пивом «Жигулевское». Я даже не упоминаю о составе этих тефтель, достаточно сказать, что дома молодого человека ждал законный приготовленный мамой ужин, включающий, между прочим, пирог с капустой и овощной салат!

На этот раз ропот был куда громче. Некоторые зрители вставали и возмущенно кричали. Такое серьезное обвинение смутило даже Белого. Он с укоризной посмотрел на Рудакова, но быстро справился с эмоциями и заявил:

— Я понимаю, что все это звучит серьезно. Но в деле имеются другие обстоятельства. Во-первых, рядом с Артемием Андреевичем находилась некая особа женского пола, имеющая ярко выраженные вторичные половые признаки. В результате, концентрация тестостерона в организме моего подзащитного в две целых четыре десятых раза превысила норму. Соответственно образовался дефицит калорий, вызвавший острейшее чувство голода, а путь домой до законного маминого ужина занимал один час двадцать две минуты. Только представьте, сколько времени ему пришлось бы испытывать физические страдания! Так что я возьму на себя смелость квалифицировать происшествие как проступок, совершенный под воздействием чрезвычайных обстоятельств.

Речь произвела сильное впечатление. Публика успокоилась, и возмущенные крики сменились тихим ропотом.

— Значит, — язвительно заявил Тощий, — мой оппонент серьезно полагает, что развращенность и аморальное поведение могут служить смягчающим обстоятельством? Ладно, я не буду спорить, оставим это на совести противной стороны. Я просто сообщу всего лишь один факт, который полностью перевернет впечатление об этом человеке. Смотрите же!

И он поднял над головой прозрачный пластиковый пакет с небольшим розово-коричневым предметом внутри.

— Узнаете?!

Рудаков даже отшатнулся от напора, исходившего из фигуры тощего ведущего:

— Н-н-нет…

— Не удивительно! Вы просто боитесь это узнать! Знайте же, — Тощий, потрясая пакетом, обратился к залу, — что перед вами точная копия сосиски в тексте, купленной и съеденной Артемием Андреевичем у входа в метро Таганская в возрасте тридцати одного года, одного месяца и двадцати двух дней!

Зал взорвался. Это уже не были крики отдельных людей, а ураган праведного гнева. Звуковая волна швырнула Рудакова на паркетный пол с такой силой, что перед глазами расцвели яркие радужные круги. Приподнявшись, он увидел, что на сцену лезут разъяренные повара, на ходу превращающиеся в мерзких скользких тварей. Ужаса не было, только спокойная обреченность. Вот и все…

И вот, в тот момент, когда твари почти дотянулись бородавчатыми лапами до Рудакова, в его ушах зазвучал на удивление мягкий и спокойный голос Белого.

«Учись понимать язык сфер. А сейчас тебя спасет инъекция адреналина».

Свет в зале погас. Рудаков почувствовал, что летит в пропасть, дыхание перехватило, а желудок подкатил к горлу.

Полет завершился мягким ударом и слабостью, захватившей все тело подобно эластичным путам. Темнота расступилась, проявляя размытое изображение. Рудаков сделал усилие, напрягая зрение, и смог, наконец, разглядеть склонившуюся над ним Наташу и доктора в белом халате и со шприцем в руках.

— С возвращением, дорогой, — сказала Наташа.

IV

Виктор Сергеевич всегда внимательно выслушивал советы, но при этом не терпел возражений. Эта свойство было известно всем сотрудникам администрации, поэтому внезапная настойчивость Доброго-Пролёткина в отстаивании собственной позиции оказалась полной неожиданностью.

На настырного советника не подействовал даже резкий тон начальника.

— Виктор Сергеевич, я настоятельно рекомендую последовать изложенному плану. Поверьте, это крайне важно.

Он говорил тоном просительным с мягкими интонациями, сопровождая речь поклонами, кивками и прикладыванием рук к сердцу, призванными придать словам убедительности.