Хроники Престижного района

Камера его не трогала. Разрешала не участвовать в общем разговоре, не насмехалась, не подкалывала с тех пор, как Седой услышал про Сома. Словно Сом защищал его Оттуда даже одним своим именем…

Зима была долгой, но всё когда-то кончается. Однажды он услышал барабанную дробь. Что это? Прислушался удивлённо. Капель! Бьёт по жестяной полоске под окном. Весна!

Он словно очнулся. И всё вернулось — мучительная обида на Катю, на Алексея, на всех, кто там, на воле, забыл о его существовании. Опять вернулась бессонница. Иногда удавалось заснуть только под утро, перед самым подъёмом, и днём он просто засыпал на ходу. Это было опасно, можно и в карцер загреметь. Но его не трогали.

Однажды, когда он мучительно пытался заснуть, опять подошёл Седой и присел на краешек постели.

— Не спишь, это плохо. Можешь слететь с катушек. Дыши медленно, считай медленно, если собьёшься, ничего. Главное, не думай, ты так долго не протянешь. Твоя не приезжает. Почему?

— Я не велел.

— Нашла кого?

— Не знаю.

— Можем узнать, не вопрос.

— Не надо, если нашла, тем лучше. Я с ней развожусь.

— Сказал?

— Жду адвоката, он скажет. Только не едет, деньги, наверно, кончились.

— Если пожалуешься на что-то, приедет. Только этого не надо, ни в коем случае. А разводиться зачем надумал?

— Что её держать на цепи. Она молодая, если и не нашла пока никого, будет свободна, найдутся сами.

— Спи, парень. Завтра положат тебя в санчасть на недельку, передохнёшь, поколют успокоительное. Но сам должен держаться, если хочешь выжить здесь.

— А я уже не знаю, стоит ли.

— Жить стоит всегда, запомни. Крепко запомни. Спи, дыши медленно…

В санчасти он пришёл в себя. Спал днём и ночью. Было чисто, тихо, воздух — не надышаться. Уколы делала пожилая женщина. Молча, деловито и уходила. Он был один в палате. Кто-то не хотел, чтобы он слетел с катушек.

Через неделю его вернули в камеру. Он успокоился, вошёл в общий ритм. Не сразу, но засыпал. Старался не думать ни о чём и ни о ком, особенно — о Кате.

Алексей появился внезапно. Олег не верил, что дождался. А тот не мог смотреть на него. Что с ним сделала тюрьма… Стал суетлив, не знал, что делать с руками, то сжимал их, то трогал щёки. Вставал, опять садился. И в лице что-то менялось постоянно — сдвигались брови, кривились губы. Смотрел в сторону.

Плохо, хуже, чем он думал. Олега надо спасать, пока не поздно. Если ещё не поздно. Вытащить отсюда любой ценой! Собственно, для этого он и приехал.

А Олег не давал ему и слова сказать:

— Как хорошо, что вы приехали. Хочу попросить вас об одном деле. Я хочу развестись с Катей. Хватит ей нести это наказание вместе со мной.

— Я за это не возьмусь. Выйдете на свободу, найдите другого адвоката.

— Я хочу развестись сейчас, а не когда я выйду на свободу. Если доживу.

— На свободу вы можете выйти очень даже скоро, по УДО.

— С моей статьёй выпускают по УДО?

— Вас — могут. Учитывая смягчающие обстоятельства, отсутствие замечаний, ну, и мои личные многолетние связи. Я составил заявление. Подпишите.

Олег подписал, не читая. Свет в конце туннеля оказался таким близким и ярким, что он задохнулся.

— Когда это решится?

— Трудно сказать. Но в ближайшее время, я постараюсь. Будет суд.

— Могут отказать?

— Могут. Но я думаю, что этого не произойдёт.

— Кате не говорите, пока не решится. Вдруг… не знаю, что с ней будет.

— Надеюсь, развод отменяется?

— А зачем я ей — старый, никчемный…

— Насколько я разбираюсь в женщинах, вы ей нужны любой. Цените это. На моей практике женщины требовали развод если не сразу после суда, то через полгода, через год, полтора, не больше. Я сообщу ей после суда.

Катя звонила Алексею время от времени:

— Вы ещё не виделись с Олегом?

— Пока нет, Катя, не удаётся. Когда смогу, на обратном пути заеду к вам обязательно, обещаю.

И теперь он ждал суда и сдерживался изо всех сил, чтобы не позвонить, не сказать, что видел Олега. И что есть надежда, слабая, но есть. Он так хотел порадовать её! И как только было решено в принципе, поехал в Питер.

Она смертельно побледнела, когда он вошёл.

— Катя, Катя, что вы! С Олегом всё в порядке.

— Слава Богу, заходите. Вы видели его?

— Вчера на суде. Я и в Москву не заезжал, сразу к вам. Его освобождают по УДО.

До неё доходило медленно. А когда дошло, она упала в кресло и разрыдалась. Алексей стоял, не зная, как успокоить, что можно было сказать, кроме того, что он вёз ей. Спешил обрадовать!

Она плакала и плакала, громко, горько, будто хотела выплакать всё, что накопилось за эти годы.

Встречать Олега отправились в микроавтобусе, это было проще, чем легковыми машинами с креслами для детей. Катя взяла с собой обоих. Ехали и Луиза, и Татьяна, и Алексей.

Ждали его у машины напротив тюремных ворот. Маленькая Леночка держалась за мамину юбку.

Олег вышел из калитки и замер — он ожидал увидеть одного Алексея! Смотрел на них, не отрываясь, вглядывался в родные лица. Катя, Катя… Максимка стал такой большой. И маленькая девочка прячется за маму.

И раньше, чем они бросились к нему, в какие-то мгновения неосознанного торможения, прозвучал голос Максимки: