Хроники Проклятого

В доме звучали голоса, был слышен стук посуды – женщины накрывали на стол к вечере.

Мириам подняла на меня свои глубокие глаза и сказала спокойно:

– В другой раз меня может не оказаться рядом, Иегуда… И его может не оказаться.

– Я могу постоять за себя, Мириам.

– Верю.

– В том, что они не любят меня, нет моей вины. Я – единственный, кто не может назвать себя галилеянином. Я чужой для них. А мои с Шимоном дороги разошлись давно.

– И это было недоброе расставание?

– Да. Мы расстались врагами. Тайная стража Валерия Грата была беспощадна. Шимону нужно было найти виновных в том, что его отряд перестал существовать, и он почему-то подумал обо мне.

– Ты был одним из них?

Я кивнул.

– Моя вина в том, что я успел скрыться.

Я вспомнил свой отчаянный бег, стук крови в висках, грохот подбитых гвоздями калиг[82] по каменным мостовым, острую, режущую боль в том месте, где меч легионера вспорол кожу на боку, и гулкие удары бьющегося в горле сердца…

– Ты убивал?

– Я был одним из них…

– Ты убивал.

– Да, – сказал я, не отводя взгляда. Она пожала плечами. – И не сожалею об этом.

Интерлюдия 1

Наши дни

Мир повзрослел вместе с людьми.

Если еще двести лет назад для распространения информации нужны были месяцы и дни, то сегодня на это хватает часов, минут и секунд.

Рувим Кац спустился в раскоп в 11 часов 17 минут по локальному времени Иерусалима. В 11 часов 41 минуту, выйдя на поверхность, профессор отдал распоряжение не сообщать о находке никому, даже ближайшим родственникам. Но к этому моменту информация уже начала распространяться – сначала среди профессионалов, а потом и среди интересующихся. Как ни странно в наш рациональный век, людей, интересующихся археологией, было много, значительно больше, чем можно было подумать.

Три звонка с мобильных телефонов были сделаны еще до приказа профессора и повлекли за собой целый ряд сообщений, передававшихся в научной среде нескольких крупных учебных заведений. После приказа было совершено еще несколько звонков – в одном из них, в интерпретации сотрудника здешнего музея, прозвучала гипотеза, озвученная Кацом, и именно она послужила детонатором для последующих событий.

В 12.45 пополудни сообщение о находке времен падения Второго храма попало к некому Антонио Мессино, журналисту одного из маленьких итальянских новостных агентств. Сам журналист не придал информации о раскопках в Израиле никакого значения, но одной из его обязанностей, за исполнение которой он получал дополнительные 150 евро каждый месяц, было сообщать по известному ему электронному адресу ОБО ВСЕХ событиях, которые касались найденных древностей, старых рукописей и артефактов.

Обязанность была необременительной, сумма ни к чему не обязывала и поступала на счет журналиста как гонорар за сотрудничество с частным научным фондом. В случае заинтересованности в предмете сообщения этот самый фонд обещал выплатить информатору достаточно крупное вознаграждение, что служило дополнительным стимулом к добросовестному исполнению договорных обязательств.