Хроники провинциальной инквизиции. Медная бабушка

- Да хоть десять, хоть сто девушек! – брызгая слюной, шеф надвигался на Романа, - Я доверил вам творение гения! – похоже, шеф уже успел напрочь позабыть как лихорадочно спешил отвязаться от этого самого творения, - Вы должны, вы обязаны были сберечь его! Из-за вас все мои надежды – в пыль! В черный пепел! Вы-ы! – шеф потряс кулаками перед лицом Романа. – Я вас… уничтожу! Из университета – вон! Грант ваш американский – другому! Найдем как! Диссертация вам? Вот вам диссертация! – и под нос Роману ткнулась пухлая фига, - Сортиры мыть будете! Вы-ы! –шеф еще раз потряс у Романа перед носом кулаками и пошатываясь, побрел по бульвару, - Вся жизнь, вся жизнь – пепел! Уничтожу! – рыдающе донеслось до них и стихло.

- Что, может? – сочувственно поинтересовался Рико.

- Обязательно! – с полной уверенностью кивнул Роман и вот тут ноги перестали его держать. Они просто предательски подломились в коленях, Роман плюхнулся рядом с Рико и уткнулся лицом в ладони.

- Кстати, хотел поинтересоваться, юноша: как вы догадались, что за памятником этого вашего Яворницкого можно отсидеться? – Рико говорил фальшиво-бодрым тоном, каким обычно говорят с безнадежно больными.

- Когда в 24-м году ее, - Роман похлопал статую по медному бедру, - сбросили с пьедестала, настоящий, живой Яворницкий ее спрятал.

- Как мило! А если бы бронзовая мадам оказалась неблагодарной – меня бы уже давно расплющило?

- Но ведь не оказалась же. В конце концов, Яворницкий из-за нее жизнью рисковал. Лучше бы он ее своими руками в печку затолкал! И откуда она взялась на наши головы?

- Откуда все они берутся, - небрежно пожал плечами Рико, - Феномен оживления статуй давно известен, вспомните хотя бы Галатею.

- Галатея людей в лепешку не давила!

- Да что вы, юноша, эта барышня половину Афин разнесла, пока ее пращами не раздробили. Скульптора потом родственники убитых на части разорвали, и воля ваша, я не могу их слишком осуждать. Думать все же надо, когда третий элемент добавляешь.

- Третий элемент?

- Ну посудите сами. Элемент первый – личность того, кто позирует, особенно если это мощная, значимая личность. Добавьте талант скульптора – и вот два элемента сошлись. Публика восхищается – ах, гениальное творение! А в нем просто уже тлеет огонек псевдо-жизни. Достаточно ввести третье, равное по силе воздействие – и все, пошагал голем. Для Галатеи третьим элементом было плотское вожделение ее создателя, а для вашей красотки, - Рико тоже похлопал статую по бедру, - посвященное ей стихотворение Пушкина.

- Нет, погодите, не сходится, - Роман помотал головой, - Если все так, то Пушкин же «Медного всадника» написал, а памятник Петру как стоял…

Дружное «о-о-о!», выданное Рико и Янкой, заставило Романа оборвать свою речь.

- «Медный всадник» и памятник Петру! – почти простонал Рико, - Так это же хрестоматийный пример, юноша! Знаете ли вы, что натворила в Петербурге изысканная фантазия гения? Описал он погоню монумента за человеком, и что же? Каждое наводнение, да что там – каждый паводок растерзанные, растоптанные тела молодых мужчин! И всех, строго по Пушкину, звали Евгениями! Имя Евгений стало смертным приговором! Группа Якова Брюса почти вся полегла, пока они этот шедевр Фальконе скрутили!

- Наша статуя ще не самая страшная, - Янка повозилась, удобнее устраиваясь в медном кулаке, - У нее хоть коня нема.

- У мсье Пушкин… - делая ударение на французский манер на последний слог, продолжал Рико, - …сложные отношения с монументальной скульптурой. То у него «Каменный гость» заглядывает на огонек по приглашению, то бронзовые гости – без оного. Монархи, им все позволительно… - он звучно щелкнул ногтем по еще теплому боку статуи, - Хотя должен заметить, мадам и месье, что в целом с Александром Сергеевичем нам еще весьма повезло.

- Чем же это?

- А тем, что когда он написал «Я памятник себе воздвиг…», то на наше счастье, не забыл добавить – «нерукотворный». Не будь этого единственного, столь нужного слова, сейчас бы за нами гонялись все бюсты и памятники Пушкину. Не исключено, что вместе с вот этим самым танком!

Роман поднял глаза к пьедесталу, на котором возвышался старый грозный танк. В неверном свете фонарей четко просматривались табличка: «Памятник Пушкину».

А когда Роман, наконец, оторвал взгляд от завораживающей надписи, рядом с ним никого не было: ни Рико, ни Янки, ни медной бабушки. Он сидел один, на асфальте, у памятника генерал-лейтенанту Ефиму Григорьевичу Пушкину, чей танк в 43-ом году первым ворвался в освобожденный город.

* Я кончил (лат.)

* Конечно (лат.)

* Огонь сказал свое слово, дело закрыто. (лат.)

* Ни милости, ни пощады (франц.)

АВТОРЫ БУДУТ ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ РАДЫ ЛАЙКАМ, РЕПОСТАМ И ПОДПИСКЕ!