Хроники Расколотого королевства

Мошка села в лодку, поставила Сарацина на дно и стала разматывать веревку. Она попробовала вставить весла в уключины, но те оказались слишком тяжелыми. Тогда Мошка стала подтягивать лодку к окну, цепляясь за плющ на стене. Под нужным окном красовалась каменная физиономия святого Марпекета, что защищает от ранних заморозков. Он смотрел вверх, ловя лицом капли дождя. У него был такой длинный нос, что Мошка без труда привязала к нему лодку.

Она смирилась с тем, что им с Клентом придется покинуть Манделион. Это неизбежно, как дождь, а значит, глупо сопротивляться. К тому же она не верила в скорую войну. Клент увидит, что все спокойно, и привезет ее обратно. Когда Мошка думала о леди Тамаринд, мысли путались, но ее не оставляло странное ощущение, что их судьбы неразрывно связаны.

Она не злилась на Клента за то, как он говорил с ней. Всю жизнь ее поливали куда худшей бранью люди, совершенно равнодушные к ее существованию. Она привыкла и научилась жить в страхе. Теперь она убедилась, что в душе Клент не тот самодовольный франт, каким хочет казаться, ему тоже знакомы страх и смятение. Он тоже в ярости из-за того, что бессилен перед обстоятельствами, к тому же он уже не молод, а значит, невзгоды даются ему куда тяжелее. И все равно ему удавалось создавать впечатление удивительной легкости во всем, что он делал.

Что он предпримет теперь? По его словам, они должны исчезнуть тихо, никого не разбудив. Он что, обворует дом перед уходом? Может, в эти самые минуты он снимает простыни с кроватей, прячет в сумку подсвечники и столовое серебро. Мошка представила, как Клент подходит к алтарям Почтенных и без зазрения совести сгребает с них подношения, а то и самих идолов, чтобы продать потом или вовсе переплавить на металл.

«Нет, он не посмеет, — успокаивала Мошка себя и тут же сокрушалась: — Еще как посмеет. Но так нельзя».

Полукруглое окно, под которым сидела Мошка, открывалось внутрь. Девочка вскарабкалась по плющу на карниз и забралась в дом. Она не смогла помешать Кленту осквернить часовенку Добряка Построфия на окраине Чога, но она все равно будет взывать к его совести. Может, получится отвести от них беду. В конце концов, он сам решил взять ее с собой, а значит, должен прислушиваться к ее мнению.

Она попала в часовню Лимфо, где недавно проводила брачную церемонию между Пирожком и Сарацином. Было темно, но Мошка знала путь до своей комнаты и двинулась наощупь. У каждой двери она прислушивалась, но везде было тихо. И вот она достигла нужной комнаты и осторожно вошла. В зале было темно, но из-под двери чулана пробивался свет.

Клент говорил, чтобы она не смела беспокоить его, когда он ушел в чулан, но прежние правила в ее глазах лишились смысла.

Она тихо подошла к чулану и открыла дверь. На полу, у самого порога, стояла свеча. Недолго думая Мошка нагнулась и подняла ее повыше, чтобы удовлетворить свое любопытство.

Клент согнулся над открытым сундуком. Лицо его налилось кровью от напряжения, а в руках он сжимал край мешка, явно тяжелого. Из сундука свисали темные волосы. Мошка подумала, что не видела у Клента такого парика. Заметив Мошку, Клент опустил мешок обратно и уставился на нее, тяжело дыша.

Тут Мошке бросился в глаза рукав куртки, свисающий из сундука. Оттуда торчала кисть, будто человек откинулся в лодке и свесил руку за борт. Только эта кисть поражала неестественной бледностью. Бывает белая кожа, как у аристократа или как у школяра, который не видит солнца. А здесь бледность напоминала влажный корень, выкопанный из земли, или брюхо рыбы, выловленной из реки. От этой бледности отдавало холодом и сводило желудок. Мошка точно знала, что обладатель руки мертв.

Запястье было чуть кривым, будто после перелома неправильно срослось.

— Я, кажется, — сказал Клент, тщательно выговаривая каждое слово, — велел тебе ждать в лодке.

— Я под дождем промокла, — ответила Мошка еле слышно.

— Хочешь сообщить что-то еще?

Спокойный тон Клента не на шутку испугал Мошку, она молча покачала головой.

— Тогда поговорим позже, сейчас нужно действовать. Иди сюда, помоги мне.

Мошка прикинула, стоит ли бросить свечу и сбежать.

— Послушай, девочка, ты хоть немного представляешь, в какой переплет мы попадем, если наши имена свяжут с этим кадавром?

«Вот так, — мелькнуло в голове у Мошки, — ты искала компромат на Клента — вот, пожалуйста».

Она сделала несколько неверных шагов к Кленту.

«Только теперь, — пропищал внутренний голос, — ты с ним повязана».

Подойдя, Мошка скользнула взглядом по лицу мертвеца — это был капитан Куропат. Хорошо, что глаза его были закрыты, иначе бы она лишилась чувств. Он лежал в нелепой позе, будто завалился в сундук спьяну и заснул. Мертвым сном.

«Если я побегу, — апатично размышляла Мошка, — Клент подумает, что я подниму на ноги дом, схватит меня и убьет».

Она смотрела, как Клент упихивает Куропата в сундук, точно куль с тряпьем. Потом он опустил крышку и, взявшись за нижний край сундука, выжидательно взглянул на Мошку. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, чего от нее хотят, и взяться за другой край.