Хроники Расколотого королевства

— Все близнецы рождаются вместе, но королевы-близняшки родились, держась за руки. Правая рука Мэриел срослась по краю с левой рукой Пэри. А между их мизинцами рос еще один палец, которым могла двигать любая из сестер. Когда им было пять, родители решили, что пора их разделить. Лишний палец достался Мэриел, но с тех пор они всегда стали носить перчатки и платья с длинными рукавами, чтобы посторонние не могли различить их. Люди, склонные к суевериям, говорят, что лишним пальцем, который остался у Мэриел, по-прежнему может двигать каждая из сестер. Наш нынешний герцог, Вокадо Авурлейс, и его сестра, леди Тамаринд, родились в изгнании, в Джотландии, где их семья жила под покровительством королев-близняшек и их матери. С раннего детства он постоянно общался с сестрами. Став юношей, он начал ухаживать за ними. Все бы хорошо, но он воспринимал их как одну женщину, что, в общем-то, неудивительно, ведь их почти не отличишь. Когда же сестры предложили обручиться с одной из них, он выбрал Пэри. И первое время все шло хорошо. Но когда Пэри спросила, почему он выбрал ее, а не Мэриел, герцог не придумал лучшего ответа, чем сказать, что его пугает палец Мэриел. В тот же день Пэри расторгла помолвку. Одни говорят, она обиделась за сестру, другие — что считала лишний палец частью себя и не могла принять такого отношения к нему. Герцог много лет живет в Манделионе и все эти годы не перестает мечтать о королевах-близняшках. За едой он раскладывает куриные кости и черешневые косточки по парам и вздыхает над монетами с профилями королев: на одной стороне Мэриел смотрит направо, на другой — Пэри смотрит налево. Герцог верит, что, если перестроит Манделион, придав ему симметрию, достойную королев-близняшек, они его простят и приедут сюда, чтобы править королевством вместе с ним.

— Думаешь, приедут? — спросила Мошка.

— Разве что когда жареный петух прокукарекает. А пока дела королевства плохи, ведь герцог и слышать не хочет о других кандидатках в жены.

— Но у леди Тамаринд ведь могут быть дети! Она не замужем?

Клент проницательно посмотрел на Мошку, и ей стало неловко. А если он видел, как ее приворожила эта женщина? Если догадался, что Мошка его предала?

— Нет, — сказал Клент. — И насколько я могу судить, у нее нет ни кавалера, ни фаворита.

— Почему? Из-за шрама?

— Леди Тамаринд носит свой шрам как цветок. Если она одна, значит, сама так хочет.

— А откуда у нее этот шрам?

— Не знаю. Кажется, он уже был у нее в тринадцать лет, когда она вернулась из Джотландии.

В это самое время леди Тамаринд подъезжала к своей резиденции на восточной окраине Манделиона. В Медвяном саду она пересела из кареты в носилки, и ее понесли во дворец. И хотя она не могла знать о том, что в брачном доме только что обсуждали ее шрам, мысли ее были заняты именно им.

Она никогда не забывала о нем надолго. В тех редких случаях, когда она улыбалась, он стягивал кожу на щеке, словно призывая вернуть лицу бесстрастное выражение. Зимой шрам всегда был холодным, как изморозь на стекле. А когда она ругалась, шрам пульсировал, будто во рту трепыхалась бабочка.

«Что ж, — подумала она, вспоминая сцену с разбойниками, — на самом деле было страшно».

Пока один лакей помогал ей подняться с носилок, остальные, не теряя времени, отмыкали шесть замков на парадных дверях Восточного шпиля.

— Мои дела в столице улажены, — сказала она мажордому. — Будьте добры отослать записку мистеру Кольраби о том, что я жду его как можно скорее, затем подайте чаю, газету и мешок дохлых кошек.

Войдя в холл, она услышала, как замки по очереди мягко щелкают, запираясь. На каждом замке имелась эмблема Ключников, гарантирующая высшее качество. Взломай его вор, Ключники выплатили бы владельцу солидную компенсацию. Но самое главное, эмблема давала знак: дом под защитой Ключников, обворуй его — и навлечешь на себя их гнев, и по твоему следу пойдут безжалостные ловцы.

Увы, замки Ключников не защищали от самих Ключников, что немало огорчало леди Тамаринд. Поэтому она нашла охрану, неприступную для любого злоумышленника.

Когда фрейлины подали ей мешок, полный дохлых кошек, она поднялась по парадной лестнице на второй этаж. Перед дверью в зал она надела длинную кожаную перчатку, защищавшую руку до плеча, достала за хвост одну кошку и, открыв дверь, плавно кинула тушку на середину зала. Тут же из-под клавикордов метнулось извилистое зеленое тело и, раскрыв огромную пасть, усеянную острыми зубами, проглотило кошку на лету.

Две фрейлины стояли у двери, пока Тамаринд осматривала своего любимца. Она была довольна его видом: под зеленой ребристой кожей перекатывались бугры мышц, над левым глазом темнел старый шрам, а один из зубов, выбиваясь из общего ряда, торчал в сторону.