Хроники Равалона. Трилогия

Гадюку он не кинул, все равно бы Меченосец прикончил ее. И от стрелы он не увернулся: после первой угодившей в ногу свалился с жердины.

— Почему? — спросил он утром.

— Потому что ты должен научиться уходить из-под удара в таких ситуациях, когда это кажется невозможным. Лучший воин — это выживший воин, а не красиво машущий десятью мечами одновременно.

— Нет. Почему женщины, дети и старики? Почему ты решил не убивать их?

Меченый внимательно посмотрел на Порченую Кровь.

— А почему ты решил убивать их, чудовище?

— Почему? — Кедар задумался. — Ну, они слабые…

— Тогда я убью тебя. Прямо сейчас. Ты неимоверно слаб по сравнению со мной.

Меченый оказался рядом, и его пальцы, ставшие стальными, впились в горло Атана. Кожа не успевала вырастить Нефритовых Гадюк, Кожа не успевала, а Кедар…

Меченый опять сидел в кресле и смотрел на пляшущий в камине огонь. Кедар вздохнул и с опаской потрогал горло. Следы от пальцев Меченого остались…

— Почему я не убил тебя, чудовище? — спросил человек.

— Потому что тогда убьют тебя.

Меченый поморщился:

— Неужели ты думаешь, что по окончании твоего обучения я покину этот замок? Как же ты еще мал… Нет. Я не убил тебя, потому что убить — не значит победить. А если говорить о слабых, не о женщинах, детях и стариках, слабых лишь потому, что это засело в твоей голове, а вообще о слабых… Победить слабого — не означает победить. Это значит унизить. Самого себя, если ты сильнее. Это нарушение границы и превращение в чудовище, недостойное жить. Чудовища, между прочим, долго не живут. Их всегда убивают. Потому что они разрушают границы, которыми прочен мир смертных, их шаткое, построенное на воображении Мироздание.

— Иногда ты говоришь сложно…

— А ты бы иногда лучше и не говорил, чудовище. Так почему ты хочешь их убивать? Потому что хочешь крови? Нет. Ты вообще не испытываешь Жажды.

Кедар вздрогнул. Об этом он никому не говорил. Это было его тайной.

— Не беспокойся, чудовище. Об этом знаю только я. Ты ведешь себя не так, как другие кровососы. Помнишь, я порезался во время бритья? Твой учитель географии на меня так жалостно смотрел, будто ждал, что я ему сам свое горло подставлю. А ты проигнорировал. Совсем. И когда тебе приносят кровь, ты ее пьешь как воду, будто для тебя нет разницы. Значит, чудовище, Жажды у тебя нет. Так почему же ты хочешь убивать тех, кого считаешь слабыми? Женщины. Дети. Старики. Почему?

— От твоих вопросов у меня начинает болеть голова.

— Я могу сделать так, что она у тебя будет болеть все время, чудовище. Отвечай на вопрос.

— Я… — Кедар отвернулся. Что он хочет услышать? Почему пристал к нему? Хочет знать? Хочет знать правду? Ну, пускай знает! — Я хочу убивать. Я могу убивать. Каждую ночь я чувствую Жажду, но эта не Жажда крови. Это голод. Голод, который я могу насытить только убийством. — Кедар поднял затрясшиеся руки. — Кожа… Моя Кожа готова убивать, как только я подумаю об этом, а я думаю все время! Я хочу убивать, чтобы не чувствовать голод! И кто ты такой, чтобы судить меня?! Чувствовал ли ты голод, пронизывающий тебя, словно зимний холод?! Ты, великий воин, знаешь ли ты, что такое каждый вечер просыпаться, желая кого-нибудь убить, и мучиться, если этого не сделаешь?! Человек, будь ты проклят!

Убивать хотелось все сильнее. Он мог наброситься на учителя, чтобы попытаться утолить голод. Мог… убивать… убивать…

Меченый молча наблюдал за ним. И вдруг сказал:

— Злых людей надо ненавидеть. Но тех, кто одержим слепой яростью, можно только оплакивать. Ибо больше всех достоин сожаления тот, кто этого не понимает; несчастнее всех тот, кто не замечает своего несчастья. Ведь для того, чтобы исцелиться, нужно знать свою болезнь. — Сделал паузу. — Умный смертный это написал. Вычитал в толстой книге в Библиотеке Школы. Знаешь, чудовище, я иногда жалею, что мало времени уделял знаниям о мире и отношениях смертных. Это, видимо, из-за возраста. Когда молод, думаешь, что знаешь достаточно, чтобы жить и судить о реальности. Ты знаешь о своей болезни, чудовище. Значит, можешь бороться с ней. Ты ведь не убиваешь всех, кто окружает тебя. Мне говорили, что ни одного Наставника или учителя ты не убил. А ведь они слабее тебя… Хочешь избавиться от своей слепой ярости?

— От этого не избавишься, — угрюмо сказал Кедар, склонив голову на плечо. — Это — моя Кровь. Только когда умру, я перестану испытывать голод убийства.

— Тогда поставь границу, — сказал Меченый. — Ты же слаб именно из-за этого. Из-за того, что ты раб своей Кожи, раб своей Крови, Порченой Крови. Как наследные принцы и принцессы несвободны в выборе будущих супругов, так и ты несвободен в выборе, пока берешь силу от Кожи. Но сбеги из дворца, отрекись от престола, получи титул ландграфа и живи в своем замке вдали от столицы и дворца с тем, кто тебе люб. Одолей Кожу, чьим рабом ты являешься. Поставь перед ней границу. И станешь сильнее. Может, даже сможешь победить меня.

Кедар недоверчиво посмотрел на человека.

Наступила зима, и они перебрались в подземелья. Учитывая, что большинство помещений замка и так находились под землей, то подземелья находились еще ниже.