Хроники разведки: Эпоха холодной войны. 1945-1991 годы

– Раньше всё в основном упиралось в военное дело. На подготовке меня учили стрелять из всех видов оружия, я закладывал мины, поджигал бикфордовы шнуры… Но мы же не возили с собой ни пистолетов, ни ножей – ничего, никогда в жизни. И убийствами не занимались – всё это чепуха самая настоящая, хотя нас самих могли спокойно где-нибудь прикончить.

Вы учтите, когда я пришёл работать, война ещё только 14 лет как закончилась, а холодная война была в полном разгаре. Помните Карибский кризис? Поэтому многое было направлено именно на защиту военной безопасности нашей Родины. Это было в работе у Абеля, у Лонсдейла, у всех других… Андропов поставил задачу, что надо думать не только о военных вещах, но и о том, как мы можем построить свои отношения с различными странами в экономическом, в культурном плане, вообще наши отношения – чтобы они по-другому выглядели. То есть нужна общая информация!

– Можно понять, задача оказалась очень непростая…

– Да, эта перестройка многим товарищам далась тогда с большим трудом… Хотя нас вообще немного. Считаете, в разведке тысячи какие-то работают? Нет, гораздо меньше. Но даже из того небольшого количества многим пришлось уйти – не смогли. Переход был очень сложный, не все мы могли сразу всё понять».

Известно, что уже после 1966 года из загранкомандировок были отозваны многие нелегалы, работавшие в режиме длительного оседания. Не стоит судить, хорошо это было или плохо: просто обстановка в мире изменилась, а эти люди выполнили свою задачу.

«Алексей Козлов»

Один из наших собеседников говорил: «У предыдущего руководства нью-йоркской резидентуры была ориентация на “заявителей”, на “инициативников”. Соломатин ждал “заявителя” – на этом он сделал себе карьеру. Тогда, при нём, появился Уокер…

Соломатина очень ценил Юрий Владимирович Андропов».

Неудивительно! Можно было бы сказать, что Борису Александровичу Соломатину безумно повезло: старший уорент-офицер[60] ВМС США Джон Энтони Уокер не только сам предложил свои услуги советской разведке, но и постепенно привлёк к работе своего брата Артура, сына Майкла, да ещё и своего друга Джерри Уитворта – все они служили на военно-морском флоте, были связаны с секретной информацией. Генерал-майор Соломатин, в то время главный резидент КГБ в Вашингтоне, руководил операцией по их вербовке.

(Несколько позже, уже в качестве резидента в Риме, он принимал участие в вербовке ещё одного американского военного моряка – Гленна Майкла Соутера.) <…>

Борис Александрович создал целую систему работы с «инициативниками» и не отвергал «заявителей», пока сам всё как следует не проверит и не «прощупает». А он это делать умел…

Американцы, между прочим, считали его «сущим наказанием» для себя, и даже в здании ФБР висит портрет Бориса Александровича – как человека, нанёсшего наибольший вред США.

«Юрий Дроздов»

«Моло́дого встретили в КГБ как героя, – свидетельствовал Джордж Блейк. – Тем не менее после столь долгого отсутствия ему было непросто снова привыкать к жизни в Советском Союзе. Дело в том, что Молодый был не только первоклассным разведчиком, но и крайне удачливым бизнесменом. Будучи одним из руководителей канадской фирмы по производству и эксплуатации автоматов по продаже различных товаров (такова была его “крыша”), он заработал миллионы, которые конечно же не положил в свой карман, а полностью перевёл Советскому государству. Теперь ему очень нелегко давалась полная ограничений жизнь сотрудника КГБ, некоторые же аспекты советской действительности его просто возмущали. Особенно он критиковал неэффективность и некомпетентность управления советскими промышленными предприятиями и ведения внешней торговли. В то время любая критика, в чём бы она ни выражалась, отнюдь не приветствовалась».

Об интересном случае, который произошёл с Молодым, рассказал писатель Валерий Аграновский:

«Какое-то время его, как и Рудольфа Ивановича Абеля, возили на встречи с разными коллективами, например в ЦК ВЛКСМ или на ЗИЛ. Потом эти встречи прекратились… Почему так случилось? Вот пример. На автозаводе ему показали сначала производство: водили по службам и цехам, а потом пригласили в зал, битком набитый молодыми рабочими. Конечно, бурные аплодисменты – авансом. А он, буквально потрясённый хаосом и низкой производительностью труда, вышел на трибуну и прямо так и сказал: “Какой же у вас, дорогие товарищи, бардак на заводе! Я бы такое, извините за выражение, и дня не потерпел на моей фирме! Вот дайте мне ваш завод на один только год, я из него конфетку сделаю, наведу порядок и дисциплину, ну, разумеется, и рублем никого не обижу!”

Тут уж аплодисменты были не из вежливости, а по существу, честно им заработанные».

После этого случая последовали беседы в руководящих партийных кабинетах относительно необходимости для коммуниста избавляться от мелкособственнических замашек. В ответ Молодый заявил, что он как истинный коммунист хочет, чтобы наша промышленность и экономика…