Хроники разведки: Эпоха холодной войны. 1945-1991 годы

Он уже был готов ехать. А у нас при входе в миссию, в Представительство, было нечто типа прихожей – там висел большой герб Советского Союза и там “техника”, естественно, стояла – телевизионная камера. В этой “прихожей” с Шевченко столкнулся приехавший из Москвы “чистый” дипломат, с которым они вместе работали. “О, ты из Москвы? А я в Москву собираюсь!” – “Да-да, давай, собирайся!” Приехавший товарищ, разумеется, не знал, почему Шевченко вызывают, но краем уха что-то слышал… “Ты знаешь, зачем поедешь?” – “Да, подготовка к сессии”. – “Ага, тебе ту подготовку в задницу будут вставлять за твои дела!” Всегда приятно выказать осведомлённость! В общем, в МИДе какой-то слух прошёл, хотя конкретно ничего не знали… Но Шевченко понял – и тут же ушёл. И если бы не вот эта встреча – его бы вывели».

«Когда Шевченко совершил предательство, мне ночью позвонил О. А. Трояновский: “Юрий Иванович, случилось самое страшное – Шевченко ушёл…” Нам ничего не оставалось, как общими усилиями приступить к локализации последствий этого предательства», – писал Дроздов.

Зато Громыко преспокойно заявил: «У меня помощников было много, я всех не упомню. Этого я никогда не встречал!»

«Юрий Дроздов»

«Дубравин», понимая, что в Южно-Африканской Республике он вряд ли чего «поймает», да и «ловить» было бы весьма рискованно, преспокойно отправился в соседнюю Малави, единственное африканское государство, признавшее ЮАР.

«Я приехал в Блантайр, – вспоминал Алексей Михайлович. – Белые, там живущие, между собой быстро сходятся, возникает как бы их закрытый для остальных клуб. А тут – свежее лицо, да ещё немец из ФРГ… О, этому человеку можно рассказать абсолютно всё!»

Поэтому, будучи в шикарном местном баре, Отто Шмидт, на правах наивного европейца, завёл разговор о том, что у них, «в Европах», считали, что ЮАР настолько «продвинутая», что обзавелась уже даже собственной ядерной бомбой, однако здесь, на месте, он увидел, что ничего подобного нет и в помине. Точнее, опытный разведчик не сам завёл такой разговор, но подтолкнул к этой теме своих случайных собеседников в надежде, что кто-нибудь да и откликнется.

И ведь повезло! Вдруг, чуть ли даже не из-за соседнего стола, раздался голос пожилой женщины, которая сказала, что как это так, нет и в помине? Эта дама, ранее едва ли не дремавшая за своим столиком, теперь оживилась и заявила, что в общем-то совсем недавно, в декабре 1976-го, «мы праздновали это событие» – то есть испытание атомной бомбы – и было много-много французского шампанского, и в этом празднике участвовали люди из Израиля…

Алексей Михайлович выяснил, что его нечаянная собеседница, недавно вышедшая на пенсию, ранее была секретаршей генерального директора того самого главного центра ядерных исследований в Пелиндабе, к которому должен был «подобраться» разведчик…

Можно сказать, что «Дубравину» необыкновенно повезло, но ведь если бы не его активность, эта дама так и продремала бы весь вечер в своём кресле, сохраняя при себе эксклюзивную информацию, столь необходимую советской разведке – ну и делу мира, безусловно! А так как теперь она была на пенсии, так что к своей секретной «фирме» больше не принадлежала и всё это было уже как бы дело прошлое – хотя миновало всего лишь несколько месяцев после этих испытаний, – да и вообще она находилась в другой стране, то почему бы ей было не поболтать? К тому же она отдыхала, немного (а может и много?) выпила, ей был очень приятен и интересен собеседник – обаятельный, галантный мужчина в самом расцвете сил, ну почему перед ним не покрасоваться своей былой значимостью?

Из некоторых источников нам известно, что «разведчик немедленно перепроверил полученные сведения путём личного визуального наблюдения, для чего ему пришлось по возвращении в ЮАР, которое он предпринял немедленно, инсценировать поездку в район проведения подготовительных к взрыву работ и старательно изображать из себя подвыпившего и заплутавшего западногерманского туриста. И он сумел разглядеть очень многое за заграждениями из “колючки”, по которой был пропущен смертоносный ток. Верный своей манере перепроверять полученную информацию, он также послушал в местной пивной беседы подвыпивших буров, обсуждавших происходящее в “запретной зоне”. Только после этого соответствующее информационное сообщение ушло в Центр…»

Когда полученная советской разведкой информация стала, как говорится, достоянием гласности, по миру прошёл достаточно сильный шум: всё-таки нарушение международного договора, подписанного ведущими странами, и на это нельзя было не отреагировать. Американцы, в частности, направили в облёт пустыни Калахари свой «SR-71», высотный скоростной самолёт-разведчик. Промчавшись над пустыней на высоте почти 30 тысяч метров, этот самолёт, именуемый «Блэкбёрд» («Blackbird»), то есть «Чёрный дрозд», провёл прекрасную фотосессию объектов ядерного полигона, которые, разумеется, были представлены высшему руководству Соединённых Штатов. Думается, что эти кадры тем или иным путём вскоре оказались и у нас в Ясеневе…