Хроники Реликта. Том I

Железовский проснулся от предчувствия, что он не один в комнате. Полежал с закрытыми глазами, чувствуя пространство квартиры, как свою кожу, но никого не увидел и не услышал. Подумал: нервы? Или проспал чей-то пси-вызов?

Встал, сделал несколько глотков травяного настоя, снова обнял всеми девятью органами чувств комнату и весь дом. Никого… Попробовал послать пси-импульс Забаве, но вспомнил, что она не на Земле, лишь когда не получил ответного нервного толчка. Собрался лечь снова, и в этот момент приглушенно зазвонил дверной автомат.

Сердце дало сбой — еще мгновение назад за дверью никого не было! Аристарх бросил взгляд на квадрат черного стекла в стене — зеленые звезды, все в порядке, свои. Во всяком случае, не К-мигрант. Скомандовал мысленно двери открыться.

В прихожую вошел Грехов, одетый в необычный серый с зеркальными блестками комбинезон, остановился в проеме двери в гостиную, разглядывая хозяина, стоявшего в одних плавках. Железовский шевельнулся, и мышцы тела ожили на мгновение, подчеркнув чудовищный мускульный рельеф комиссара.

— Проходите, — пригласил Аристарх.

— Извините, что разбудил. — Грехов шагнул вперед, протягивая руку. — Рад видеть вас живым и здоровым.

Ладони их встретились, напряглись, причем рука проконсула полностью утонула в громадной ладони комиссара. С минуту оба сжимали ладони и пытались прочитать мысли друг друга, однако пси-блок у обоих был непроницаем.

— А с виду вы довольно субтильны, — проворчал Железовский, отпуская руку гостя, посмотрел на свою ладонь. — Я жму пятьсот с лишним, это больше, чем может выдержать кокосовый орех.

— Знаю. — Грехов быстро оглядел спартанское убранство комнаты, остановил взгляд на полупроницаемой двери в спальню. — Так и думал, что не страхуетесь.

— Какой смысл? Конструктор уже вылез в наш континуум из своего БВ, и о его судьбе К-мигранты могут не беспокоиться. Я им не страшен.

— Ошибаетесь, комиссар. Конструктор продолжает идти в прежнем направлении, а это значит, что система безопасности вынуждена будет снова заниматься проблемой его остановки, что, в свою очередь, означает новую вспышку активности К-мигрантов. Мне ли вам напоминать, что они проповедники имморализма[79] и какие последствия из этого вытекают?

Помолчали, стоя друг против друга совершенно неподвижно. Потом Железовский надел халат, сел, жестом указал на кресло.

— Аристарх, вам уже почти сто. — Грехов, поколебавшись, сел тоже. — Не пора ли сменить амплуа?

Железовский ответил спустя несколько минут:

— Пора, но у меня нет преемника… в настоящее время. Был… один.

— Берестов?

— Как вы считаете, он вернется?

Теперь надолго замолчал Грехов.

— У него есть шанс… если он выдержит пси-давление Конструктора. Я не все вижу в будущем, некоторые детали размыты вероятностными процессами, поэтому иногда приходится перестраховываться. С вами тоже.

— Что имеется в виду?

— Уходите из отдела. Передайте дела кому-то из лучших кобр сектора или комиссару-один и уходите.

— Не могу. Не имею права. Доводить дело до конца придется мне, и вы это хорошо знаете. Был бы Берестов, я бы еще подумал.

— Тогда хотя бы будьте осторожнее в следующие три дня, просчитывайте каждый свой шаг, а лучше подстрахуйте себя по императиву «ланспасад».

Железовский молча, не мигая, смотрел на Грехова. Тот кивнул.

— Вы поняли.

— Благодарю за предупреждение, но я редко расслабляюсь. Один вопрос: почему мне надо быть осторожным именно в ближайшие три дня?

Гость вытянул вперед руку ладонью вниз, ладонь налилась розовым свечением, которое вдруг стало собираться в капли, падающие вниз, как настоящая кровь. Пахнуло озоном. Грехов перевернул ладонь, свечение погасло. Проконсул легко и гибко встал, словно перелился из положения «сидя» в положение «стоя».

— Потому что, по представлениям К-мигрантов, вы олицетворяете реализующую решения человечества силу… что не так уж и далеко от истины. Вы опасны и подлежите нейтрализации в первую очередь. А резервы К-мигрантов изучены мало. Это все, что я хотел сказать. Прощайте. — Вышел.

— Спасибо, — низко, почти в инфразвуке, сказал Железовский ему вслед. Посидел немного, потом выключил свет в гостиной и вытянул руку вперед жестом Грехова — кончики пальцев засветились изнутри: свет был мягким, розово-фиолетовым и пульсировал в такт работе сердца.

Прогноз эфаналитиков, выданный после включения системы МАВР, оправдался почти на сто процентов по всем боковым ветвям «дерева прогноза» и по главному «стволу»: Конструктор не ответил ни на один запрос, вызов и запуск доброй сотни программ связи с ним, никак не отреагировал на волновое и аппаратное зондирование, а потом на движение способом кенгуру, с каждым прыжком преодолевая расстояние около двух световых лет. Двигался он в том же направлении, что и раньше, — к Солнечной системе, и перед Советом безопасности снова встала во всей остроте проблема его остановки.