Хроники семьи Форсайтов

— Я так не думал.

— Зачем вы опротестовали иск?

— Жалею, что мы это сделали.

— И всё-таки опротестовали. Почему?

— Она и её родители считали, что, раз мы ни в чём не виноваты, нужно защищаться.

— Но вы-то сами так не считали?

— Я не надеялся, что нам поверят, но я хотел, чтобы она стала свободной.

— А репутация её вас не заботила?

— Конечно, заботила, но я полагал, что жертвовать ради неё свободой слишком высокая цена.

— По вашим словам, вы не надеялись, что вам поверят. Почему? Чересчур неправдоподобная история, да?

— Нет. Просто чем правдивей человек, тем меньше шансов на то, что ему поверят.

Динни увидела, что судья повернулся и смотрит на Крума.

— Вы имеете в виду мир вообще?

— Нет, милорд, то место, где нахожусь.

Судья повернул голову в прежнее положение и опять уставился поверх Динни на что-то невидимое:

— Я задаю себе вопрос, не следует ли мне привлечь вас к ответственности за оскорбление суда.

— Прошу прощения, милорд. Я хотел только сказать, что любые показания человека всегда оборачиваются против него.

— Вы говорите так по неопытности. На первый раз я вам этого не вменю, но в дальнейшем воздержитесь от подобных реплик. Продолжайте, мистер Броу.

— Опротестовать иск вас побудило, разумеется, не требование возмещения ущерба.

— Нет.

— Вы сказали, что у вас нет частных доходов. Это правда?

— Безусловно.

— Тогда почему же вы заявляете, что денежные соображения никак на вас не повлияли?

— Голова у меня была так занята всем остальным, что мне было безразлично, объявят меня несостоятельным или нет.

— Вы заявили на предварительном допросе, что не знали о существовании леди Корвен вплоть до отплытия в Англию. Известна вам на Цейлоне местность, называемая Нуварелья?

— Нет.

— Как!

Динни увидела, что по складкам и морщинам лица судьи поползла чуть заметная улыбка.

— Поставьте вопрос по-другому, мистер Броу. Обычно это название произносится Нувара-Элия.

— Нувара-Элию я знаю, милорд.

— Были вы там в июне прошлого года?

— Был.

— А леди Корвен?

— Вполне возможно.

— Разве вы остановились не в той же гостинице, что она?

— Нет, я жил не в гостинице, а у приятеля.

— И вы не встречали её ни на гольфе, ни на теннисе, ни на верховой прогулке?

— Нет.

— Как! Нигде?

— Нигде.

— А ведь курорт вроде бы невелик?

— Да, не очень.

— А леди Корвен, мне кажется, заметная личность?

— Я тоже так думаю.

— Словом, вы никогда не встречались с ней до парохода.

— Нет.

— Когда вы впервые почувствовали, что любите её?

— На второй или третий день плавания.

— Значит, любовь с первого — взгляда?

— Да.

— И вы даже не подумали, что должны избегать её, поскольку она замужем?

— Думал, но не мог.

— А смогли бы, если бы она дала вам отпор?

— Не знаю.

— Но ведь она не дала вам отпор?

— Н-нет. По-моему, она некоторое время не догадывалась о моих чувствах.

— Женщины быстро разбираются в таких вещах, мистер Крум. Вы всерьёз убеждены, что она не догадывалась?

— Я этого не знаю.

— А вы дали себе труд скрывать ваши чувства?

— Вас интересует, объяснился ли я ей во время плавания? Нет.

— А когда же?

— Я признался ей в своём чувстве перед самой высадкой.

— Были у вас серьёзные причины смотреть фотографии именно в её каюте?

— Думаю, что нет.

— А вы их на самом деле смотрели?

— Конечно.

— Чем вы ещё там занимались?

— Наверно, разговаривали.

— Ах, вы не помните! А ведь случай был неповторимый. Или таких случаев было много, но вы о них здесь умолчали?

— Это единственный раз, когда я зашёл к ней в каюту.

— Тогда вы должны помнить.

— Мы просто сидели и разговаривали.

— Ага, начинаете припоминать! Где вы сидели?

— Я на стуле.

— А она?

— На койке. Каюта была маленькая, стул всего один.

— Бортовая каюта?

— Да.

— Значит, заглянуть в неё никто не мог?

— Нет. Впрочем, и видеть-то было нечего.

— Это по-вашему. Вы, наверно, всё-таки волновались, правда?

Лицо судьи высунулось вперёд.

— Не хочу прерывать вас, мистер Броу, но ведь свидетель не делает секрета из своих чувств.

— Хорошо, милорд, я спрошу яснее. Я полагаю, сэр, что прелюбодеяние произошло именно тогда.

— Его не произошло.

— Гм! Объясните присяжным, почему после возвращения сэра Джералда Корвена в Лондон вы не отправились к нему и не признались откровенно, в каких вы отношениях с его женой.

— В каких отношениях?

— Оставьте, сэр! Ведь из ваших показаний следует, что вы проводили с ней время, любили её и желали, чтобы она уехала с вами.

— Но она не желала уезжать со мной. Я охотно отправился бы к её мужу, но не осмеливался сделать это без её разрешения.

— А вы просили, чтобы она вам это разрешила?

— Нет.

— Почему?

— Потому что она предупредила меня, что наши встречи будут только дружескими.

— А я полагаю, что она вам ничего подобного не говорила.

— Милорд, меня спрашивают, не лжец ли я.

— Отвечайте.

— Я не лжец.

— Я нахожу, что ответ достаточно ясен, мистер Броу.

— Вот вы слышали здесь показания ответчицы, сэр. Скажите, они, на ваш взгляд, целиком правдивы?

Динни увидела, как судорожно передёрнулось лицо Крума, и попыталась убедить себя, что другие этого не заметили.

— Насколько я могу судить — да.