Хроники семи королевств: Тени дремотных чащоб

Лили стоило немалых сил сдержать рвущийся на волю гейзер эмоций. Чувствуя настрой хозяйки, стоявшая рядом кобыла посчитала за благоразумие присоединиться к пасущемуся мерину.

– Пока ничто не подтверждает безопасности передвижения с тобой. А вот твоё нежелание пояснять странные явления очевидно пятнает репутацию. Особенно после всех недавних речей, – холодно проговорила женщина. – Желаешь дальше провоцировать словами и поступками? Мы можем провести трапезу не только в тишине, но и в одиночестве.

Улыбка Роланда угасла, а взгляд стал острым, точно пика:

– Это ничто иное, как навет. Разве я отказываюсь? Я хочу поведать правду на своих условиях. Для меня это важно. Однако безвыходных ситуаций не бывает. Дилеммы и прения объединяет то, что все они исправимы консенсусом. Могу предложить следующее. Мы соблюдём порядок, но за твою терпимость я не расскажу, а наглядно покажу, где я взял горячую питу посреди леса.

Несмотря на тщательно возведённый заслон, бурлившая внутри грозовая мгла всё же просочилась наружу: хмуростью бровей, истончённым, едва различимым за тучами, горизонтом губ.

– То есть сам ты переступать через свои принципы не готов, но ждёшь этого от других? Забавно. Я всё больше начинаю понимать тех, ранее имевших с тобой дела, людей… Допустим. Сейчас моё любопытство на твоей стороне. Воспользуйся им, пока его окончательно не растоптало.

– Непременно, – неспешно взяв пиалу, Роланд пригубил терпкий напиток. – А также проясню связь между обоими пунктами повествования, чем умерю твою кататимность, – взор съехал с собеседницы на вороно-чалого жеребца: – Дракон. Так Груольт называл того, на ком передвигался большую часть жизни. Он был отменным всадником. С грозовым взглядом, импозантной фигурой и стальными мышцами. Такой мог пользоваться громадным успехом у женщин, но зачастую тёплой грации мягких изгибов предпочитал чёрствость мёртвого материала. В этом я его понимал. С самого первого дня, как встретил будущую гордость страны молодым краснодеревщиком. Наверное, оттого и помог ему достичь небывалых высот при королевском дворе. Речь. Манеры. Физическая форма. Я высекал из него скрытую под неуверенностью суть, чертил линии судьбы и углублял познания. Это заняло четыре года. Однако даже потом, буквально порхая над завистниками, Груольт не оставил своего увлечения и подарил мне этот стол. «Пусть я не всегда буду рядом, чтобы поднять бокал за твоё здравие, моя признательность будет всегда с тобой». Мастер ведал, о чём говорил. Благодаря тонкому каркасу и веерному покрытию, стол легко складывается и без труда умещается в седельную сумку. С той поры, кажется, уже тысяча лет прошла, а на глади из железного дерева нет ни царапины…

Роланд посмотрел на Лили, что, не притронувшись к еде, внимательно слушала. Тогда он встал и подошёл к жеребцу:

– Однако именно железное дерево пробудило во мне интерес к свойствам материалов. Я изучил всё, включая теплопроводность и выяснил, что при особых условиях остеклённый изнутри короб великолепно удерживает жар.

Воин достал из седельной сумки круглую шкатулку, открыл её и продемонстрировал лежавшую там жёлтую питу, от которой к его невозмутимому лицу поднимались полупрозрачные струйки пара.

По мере повествования боевой настрой покидал женщину, освобождая место живому интересу и… совсем маленький клочочек – чувству вины.

– Красивая история… И теперь я понимаю, почему ты так упрямо не желал менять очерёдность. Прошу прощения за свою несдержанность. Ты был всецело прав, предполагая, что твоя манера общения пускает вскачь кавалькаду эмоций. Полагаю, мы смогли бы избежать этого недоразумения, но… это были бы уже не мы, – Лили, встретившись взглядами с Роландом, едва заметно улыбнулась.

Её взор вернулся к столу, рука скользнула по шёлку скатерти:

– Жаль, что столь чудные изобретения не получили распространения…

– Бесспорно… – на губах воина проступила улыбка.

Он отвернулся к жеребцу, загородив шкатулку от Лили и собаки, что пристально наблюдала за всем сбоку, а затем уронил взгляд на питу – та без остатка исчезла в чёрных клубах тумана. Захлопнутая шкатулка нырнула в седельную сумку – Роланд проследовал к столу, где трапеза была продолжена в благодушной атмосфере…

Глава 2. Тебя предупреждали

Ферсуанский тракт, тянувшийся от побережья до Плетёных Полей, с каждым годом всё сильнее терялся в лесу: иссякал талым ручьём по весне. Выбирая более удобные пути, где повозкам не обязательно жать кусты у обочины, чтобы разъехаться на узкой дороге, привередливые странники лишь способствовали натиску природы. А она была и рада. Стелилась под копытами мхами, трогала бока лошадей колючими ветвями, наполняла дождями колею, превращая её в бесконечную топь.