Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели

Девушка, будто вкопанная, застыла за спиной друга, ощущая, как коченеет тело, внезапно показавшееся ей невероятно тяжелым. Она стремительно отбрасывала ужасные мысли, подсознательно догадывалась, но отрицала всеми силами реальность.

– Оити.

– Да?

– Прости.

Люди всегда смотрят на чужое горе сквозь пальцы, подсознательно внушая себе, что с ними такого никогда не случится. Но, когда трагедия их затрагивает, внутри все ломается, сознание не верит до последнего, однако ощущается, как стынет кровь в жилах.

– Он наверно у озера. Я пойду. Найду его.

Сато ошеломленно обернулся. Потемневшие и утратившие все живое глаза широко смотрели на него с белого как полотно лица, что улыбалось уголками тонких губ. Эта улыбка пугала, словно сама смерть улыбнулась ему в этот момент.

«Она отвергает реальность. В таком состоянии ее рассудок…»

Юноша торопливо поднялся на ноги, ухватил девушку за руку в тот момент, когда она вознамерилась отправиться на поиски брата. Но стоило ему ее коснуться, та повалилась на землю, осыпалась подобно разбитой в дребезги вазе. Сато сгреб ее в охапку, стиснул в руках лицо, заглянул в утратившие жизнь глаза. Оити смотрела сквозь него, хватала ртом воздух, казалось, что задыхается.

– Оити, смотри на меня! Смотри же!

Ее ледяные пальцы вцепились ему в запястья, но взгляд все еще растерян, будто девушка потеряла зрение. Слова вряд ли долетали до ее сознания. Ощущение, что душу отделили от этого мира, лишило ее чувств и восприятия происходящего. Хисимура подхватил ее на руки, прижал к себе крепко, уткнувшись в вороные волосы, пахнущие спелой вишней. Она крепко обхватила его за шею, вжалась лицом в плечо, оцепенев в этом положении и не подавая признаков жизни.

* * *

Гнедой мерин аккуратно перешагнул через толстые корни старого дуба, фыркнул негодующе и остановился. В лесной чаще ощущалась прохлада, пахло мхом, сыростью и перегноем. Акэти сдернул с головы Нобунаги мешок, срезал веревки с запястий и грубо спихнул с лошади. Мальчик грузно свалился на землю, морщась от боли, но вдруг замер под тяжестью устремленного на него взора. Учитель с холодом вперился в его напуганные, как у загнанной дичи, глаза, будто желая вытянуть прощальные слова, а если не их, то мольбы о пощаде.

– Паршиво все обернулось, не так ли?

Нобунага, дрожа всем телом, не без усилий поднялся с земли, потупился, весь сжался, хлюпнул носом, не в силах сдерживать панического страха.

– Должно быть, ненавидишь меня, а?

Мальчик не ответил.

– Вот что бывает, когда пытаешься прыгнуть выше головы. Но, в конце концов, неужели ты рассчитывал сравняться по силе с остальными? Все шло к тому, что тебе не место в рядах истинных воинов. Скажешь, что не выбирал себе такой судьбы? Верно, ты не выбирал. Это я выбрал за тебя. Жизнь ужасно несправедливая штука. Но ты старался и это похвально. Наверно ужасно осознавать, что был обузой для такого как Хисимура. Никому не охота возиться с никчемными слабаками. Даже, если ты не слышал этого от него напрямую, поверь мне, так он и думал.

Слезы неудержимо сбегали из глаз мальчика, он был не в силах их остановить. От обиды, от страха, от режущих слов учителя. Он был прав. Каждое его слово кололо сердце правдой.

«Слабаки никому не нужны, Нобунага. Они лишь мешаются под ногами подобно грязи», – Сато так и сказал. Он никогда не скрывал этого.

«Значит, это правда. Сато-сан возился со мной лишь из жалости».

Мальчик хлюпнул носом, потер влажные от слез глаза, но не осмеливался взглянуть на учителя, однако все еще ощущал колкость волчьего взгляда на себе. Кинжал вонзился острием во влажную землю у ног Нобунаги совершенно неожиданно, он вздрогнул и поражено уставился на Акэти.

– Возьми. В миг, когда тьма сгустится, и ты не сможешь выносить ее общества, воспользуйся им с умом. – Паскудная ухмылка выплыла на лицо капитана. – Все же это лучше, чем быть растерзанным стаей волков, не так ли?

Акэти ударил мощные бока мерина пятками и тот, вздернув голову и затанцевав, поднял резво в галоп, быстро испарился в лабиринте стволов деревьев, только топот копыт доносился в тишине, но вскоре исчез и он. Мальчик, обессилив, опустился на землю, слезы настойчиво сбегали по щекам, он торопливо вытирал их покрытыми слоем бинтов руками.

Он не заметил, как четверть часа просидел в этом положении, и очнулся лишь тогда, когда лес сдавил темнотой, словно склонился, рассматривая. Где-то в недосягаемом пространстве заворчали громовые раскаты, проплывая над лесной чащей волнами; затихая и наращивая громкость раз от раза. В какой-то момент он осознал, что прям у него под носом, утопая в темной почве, какое-никакое оружие.