Хроники Севера

А надо мной начал сгущаться ветер, и белые облака взметнувшегося снега заплясали перед глазами, подгоняемые плотной стеной метели. Становилось ужасно холодно и темно, будто сама природа сдвинула брови, нахмурившись. А снежинки мельтешили все сильнее, я глубже вжимался в раскаленное холодом бесцветное полотно. Ветер гудел, забиваясь мне за шиворот, набивая рот колким снегом, крича отдельные слова в открытые уши, освобожденные слетевшей шапкой. И глаза мои прикрыла пелена взбесившейся бури… Смерть никогда еще не была так близко. Она шептала у меня в мозгу, толкая в спину, сидела на левом плече, болтая костлявыми ножками. Все пространство заполнилось снегом, чистым и неуправляемым…

И сквозь витую вьюгу я вдруг увидел хрупкий женский силуэт. Он тенью нагнулся ко мне, завешенный тюлем снежного бурана, и протянул ко мне руки… Я чувствовал ванильно-карамельный запах ее длинных светлых волос, распущенных и развевавшихся на ветру, прикосновение легкой ткани ее голубого платья, и понимал, что легенды порой оказываются правдой. Разум мой заволокла дымка надежды, и с улыбкой на устах я, покорившись Северу, отпустил свое сознание…

Помнится, в детстве моей любимой сказкой была та, в которой девушка срезала ресницы одному из братьев-близнецов, чтобы потом узнать его. Братьев, кажется, было 33, как и богатырей дядьки Черномора. Сейчас уже я не помню ни одну небылицу, но именно они сделали меня таким, какой я есть. И еще много-много других факторов, событий, явлений. Странно, как вся эта цепочка формирует нашу жизнь, а мы о ней даже не задумываемся: сложно вспомнить все, что когда-то было. Судьба? О ней думаешь под конец, когда погружаешься в часовой или вечный сон… И хочется рассказать о ней все, что вдруг припомнил, но забытье смывает мысли и сковывает уста, чтобы мы никому не раскрыли тайны…

Я очнулся в каком-то по-дневному светлом помещении, на темно-красном старом диване, с трудом открыв глаза. Надо мной склонились чьи-то лица, ждущие моего первого слова. Еще не до конца придя в себя, я воскликнул:

– Где дед?

Лица переглянулись и расплылись в улыбке.

– Какой? Мороз? – услышал я смешливый голос. Это сказала молодая женщина с короткой стрижкой.

– Ну, да… – у меня кружилась голова, я нетерпеливо потер лоб.

– Дед Мороз придет только ночью, и то, если ты был хорошим мальчиком, – рассмеялась незнакомка.

Наконец, взгляд мой сфокусировался, и я смог осмотреться вокруг. У дальней стены стоял небольшой стол, на котором красовалась маленькая декоративная елка, украшенная новогодними шарами и мигающими разноцветными гирляндами. По стенам были развешаны забавные плакаты и старые фотографии, рядом с диваном, на котором я лежал, находился столик с радиоприемником на нем.

– Где я? – я вновь вернулся к лицам: меня приветствовали двое мужчин и женщина, хотя в коридоре я слышал и другие голоса.

– На станции, где же еще? – ответила все та же незнакомка, – Я Ольга, а ты…

Я на автомате представился, вертя головой.

– А, так ты новый полярник! Добро пожаловать.

– Как я здесь оказался?

– Ты везунчик, – в разговор вмешался мужчина со сверкающим золотым зубом в челюсти, у него был низкий бархатный голос, – Мы нашли тебя после бури на складе, наверное, пилот в метели заблудился… хотя, если честно, мы не знаем. Но ты везунчик.

Я слабо улыбнулся, скорее из вежливости, чем из радостного осознания своего рождения в рубашке.

– Так что за дед? – вновь заговорила Ольга.

Я сел на диване, с трудом оторвав голову от подушки. У меня затекла шея.

– Какой дед? – спросил я. Наверное, она говорила про мой бред после очухивания. Что-то, кажется, снилось… но все как в тумане.

Девушка опять приятно засмеялась, и я улыбнулся ей в ответ, на этот раз по-настоящему.

Весь день меня инструктировали, когда я окончательно пришел в себя. Как пользоваться этим, куда нельзя ходить, куда можно. Все это в теории я знал, но теперь нужно было выучиться и на практике. К такому я был готов и, вроде бы, почувствовал… удовлетворение, что-то большее? Мне почему-то нравилось здесь, нравились эти люди и бесконечный снег за окном.