Хроники сказок странного городка

Свалка начиналась прямо у границы федеральной трассы и по факту значилась на балансе Меняйлов – града, до революции это были земли женского православного монастыря, то есть теперь свалка была как раз на этих землях. Говорят, что где-то недалеко от неё рабочим приходилось находить кости расстрелянных комиссарами священнослужителей. Поэтому когда-то эти земли не были «Диким полем» , а были красивые, ухоженные поля, владения монастыря на котором трудились монашки. Но пришли времена, которые бульдозерами сравняли с землёй всё упоминание о доме бога, превратив её в сначала в просто поле, а потом сделав из неё свалку.

К свалке тянулись две ухабистые дороги, начинавшиеся у края федеральной трассы и по ним осенью и зимой проехать было невозможно. У съезда с федеральной трассы к этим дорогам, сразу же по сути и начиналась свалка, потому как мусор и всякие промышленные отходы кучей валялись вдоль их. Но до самой свалки надо было проехать ещё с километр по этим нечеловеческим дорогам. И тогда начиналась «Дикое поле» или «Поле чудес» как его ещё называли местные жители. Несколько километров гор мусора, промышленных отходов и всякого хлама. Каждый божий день к свалке спешили два трактора с телегами гружённые мусором и помимо них разные грузовые машины. И в этих кучах мусора ежедневно, а то и ночами копошились две дюжины оборванных, грязных людей с отсутствующими, пустыми глазами. Этакие зомби современного мира. Они постоянно что-то куда-то волокли, перекидывали, тащили, не слово, не говоря при этом друг другу. Такой небольшой человеческий муравейник, с той разницей, что эти люди работали от безысходности своего существования. Над ними постоянно кружились человека три чёрной наружности, что-то выкрикивая им. На небольшом каменном выступе из земли стояли стаканы и несколько бутылок самогона. Периодически кто-нибудь выходил из числа рабочих, ему наливали стакан, и он снова уходил в этот процесс. Так было всегда и зимой, и летом, и осенью.

Свалка действительно было местом чудес. Во-первых, она была вечным поставщиком цветного металла, но там находили и всевозможную домашнюю утварь, много ручных часов, одежду, обувь, книги, мебель, иконы, ножи и многое другое. Всё это жестоко контролировалось представителями из народа цыган, барон которых был в доле с местной братвой.

Но свалка была примечательна не только этим. Это был свой мир, можно было бы назвать её даже неким городом со своими законами, правилами и даже судом. Здесь не было той власти, которую мы привыкли принимать в своём мире. Здесь царил один закон – закон выживания. Бомжи жили прямо на свалке. У них здесь были оборудованные всем необходимым для жизни землянки. Их много погибало на свалке, кто-то травился от непонятного денатурата, который в изобилии им поставляли цыгане, этим держа их постоянно в ежовых рукавицах, кто-то замерзал, кого-то убивали, а кто-то просто исчезал, растворялся в небытии как будто никогда и не было в помине этого человека. Эти несчастные люди, поставившие на своей жизнь крест, тем не менее влюблялись на свалке, и даже женились, устраивали разборки, отмечали праздники и хоронили друг друга.

Свалка была мёртвым местом, где пахло постоянно, и даже летом, сырым, промозглым ветром и какой-то гнилью. Этот запах пропитал всё вокруг, будто свалка здесь была вечно, со дня сотворения мира.

Попав на свалку, любой цивилизованный человек испытывал холод, причём всегда и летом тоже. Здесь приходило ощущение того, будто вся планета одна гигантская свалка.

Тянувшееся на километры какая выжженная, чёрная земля, перепаханная так, словно её бомбили, жгли не один год, горы ржавых кусков железа, и нескончаемый мусор, горы которого лежали здесь до самого горизонта. Это и была свалка …